Берсеркер
Шрифт:
— Вы признаете, что вы на самом деле ни разу не сделали ничего ради своей планеты или своего народа? — Вопрос исходил от министра обороны — высокого, крепко сложенного, увешанного медалями и вооруженного церемониальным пистолетом.
— Этого я не признаю, — дерзко отозвался обвиняемый. — Я пытался пролить на жизнь людей немного света.
Он не надеялся на великодушие властей. И знал, что никто не утащит его за кулисы, чтобы избить; избиение заключенных не санкционируется.
— Так вы даже сейчас пытаетесь отстаивать легкомыслие? — Министр философии взял свою церемониальную курительную трубку в зубы и блекло, снисходительно улыбнулся,
Рука президента переместилась к видеозаписывающему кубику, лежащему на столе перед ним и снабженному аккуратной этикеткой вещественного доказательства. Президент гнусаво поинтересовался:
— Вы признаете, что эти фильмы принадлежат вам? Что вы использовали их для того, чтобы пытаться заставить других людей... предаться забвению весельем?
Заключенный кивнул. Они могут доказать все; он отверг свое право на полную защиту, гарантированную законом, желая поскорее покончить с судом.
— Да, я заполнил этот куб видеолентами и фильмами, которые выудил из библиотек и архивов. Да, я показывал людям его содержимое.
По Комитету прокатился ропот. Министр диеты — скелетообразный субъект с отвратительным румянцем здоровья на гранитных щеках — поднял ладонь.
— Поскольку обвиняемый наверняка будет осужден, могу ли я авансом попросить передать его в мое ведомство? Во время предварительных слушаний он признался, что одним из первых извращенных актов было его уклонение от общественной трапезы. Полагаю, я могу продемонстрировать посредством этого человека удивительное влияние диетарной дисциплины...
— Отказываюсь! — громогласно перебил обвиняемый. Ему показалось, что слова его взмывают урчанием прямо из желудка.
Президент встал, находчиво заполнив паузу, грозившую перерасти в неловкое молчание:
— Если никто из членов Комитета не имеет дальнейших вопросов... Тогда позвольте перейти к голосованию. Виновен ли обвиняемый по всем пунктам?
Обвиняемому, прикрывшему усталые глаза, голосование показалось одним голосом, пробежавшим вдоль всего стола:
— Виновен. Виновен. Виновен...
После краткого совещания шепотом с министром обороны президент провозгласил приговор с намеком на удовлетворение в своем гугнивом голосе:
— Отказавшись от должным образом санкционированного условного освобождения, приговоренный шут переходит под командование министра обороны и будет послан выполнять одиночное дежурство на маяке на Подступах на неопределенный период. Это устранит его пагубное влияние и в то же самое время вынудит его сделать позитивный вклад на благо общества.
В течение десятилетий планета А и ее светило были отрезаны от всех случайных контактов с остальной частью Галактики благодаря обширнейшему пылевому бурану, сулящему продлиться еще как минимум не один десяток лет. Так что положительный вклад на благо общества весьма сомнителен. Но оказалось, что станции маяков можно использовать в качестве камер одиночного заключения, не подвергая опасности несуществующие торговые перевозки и не ослабляя оборону против врага, каковой ни разу не появлялся.
— И еще одно, — добавил президент. — Я дам указание этот записывающий
Совершив этот выпад в адрес расцветающего либерального движения, выпад не политический, как надеялся президент, он снова посмотрел на шута.
— На маяк вас сопроводит робот, дабы помогать вам в несении ваших обязанностей и заботиться о вашей физической безопасности. Уверяю вас, искус веселья роботу не страшен.
Робот повез приговоренного шута на крохотном корабле настолько далеко, что планета А скрылась из виду, а ее светило уменьшилось, превратившись в яркую точку. На краю бескрайней пыльной ночи на Подступах они приблизились к предполагаемому местоположению станции Z-45, которую МиниОб избрал как самую унылую и заброшенную из лишенных человеческого персонала в данный момент.
На предполагаемом месте маяка Z-45 действительно обнаружился металлический объект; однако приблизившиеся робот и шут увидели, что объект представляет собой сферу диаметром миль в сорок. Вокруг плавали мельчайшие обломки и куски того, что осталось от Z-45. А теперь сфера, очевидно, засекла их корабль, потому что начала приближаться к ним с ошеломительной скоростью.
Однажды узнав, как выглядит берсеркер, роботы уже никогда этого не забывают, они вообще не способны забывать, равно как не способны к медлительности и беззаботности. Но радиооборудование обслуживали очень небрежно, да вдобавок пыль, дрейфующая на краю системы планеты А, заглушала радиосигналы. Прежде чем робот МиниОба сумел передать сигнал тревоги, сорокамильная сфера оказалась чрезвычайно близко, крепко сжав крохотный корабль хваткой из металла и силовых полей.
Во время последующих событий шут почти все время сидел с закрытыми глазами. Если его послали сюда, чтобы помешать смеяться, то выбрали воистину подходящее место. Зажмурив веки еще плотнее, он заткнул уши пальцами, пока абордажные роботы берсеркера пробивали обшивку его крохотного корабля и тащили его прочь. Что же случилось с его металлическим стражем, шут так и не узнал.
Когда все успокоилось, он снова ощутил гравитацию, хороший воздух и приятное тепло и решил, что сидеть с закрытыми глазами куда хуже, чем узнать то, что они могут поведать. С опаской оглядевшись, он увидел, что находится в большой полутемной комнате, не содержащей никакой видимой угрозы.
Как только он шелохнулся, скрипучий монотонный голос откуда-то сверху изрек:
— Мои банки памяти сообщают мне, что ты — протоплазменная компьютерная единица, вероятно, способная к пониманию данного языка. Ты понимаешь?
— Я? — Шут поглядел в полумрак, но говорящего не увидел. — Да, я тебя понимаю. Но кто ты такой?
— Я тот, кого данный язык именует берсеркером.
Шут, к своему стыду, уделял галактическим вопросам постыдно мало внимания, но это слово напугало даже его.