Берсерки. Трилогия

Злотников Роман Валерьевич

— Но… из информации, с которой мне удалось ознакомиться, вытекало, что это уникальная особенность земного генофонда. И никто из империи не способен…

— Возможно, так, — сказал Олег, — в этом случае попытка инициации обернется для вас неминуемой гибелью. Ибо пока мы знаем только один работающий способ инициации берсерка — помещение человека в условия, при которых выживание при сохранении обычных возможностей организма совершенно невозможно. Но Средоточие еще на Малой Гронте сообщил моей жене, что ее новая психоформа явно коррелирует с психоформой берсерков. В последнее время я позволил ему провести расширенные исследования, которые еще больше укрепили его в этом выводе. Так что, если Верховный контролер не ошибается, а я в этом вопросе склонен ему верить, причем, можете не сомневаться, отнюдь не на слово, член благородного сословия империи, имевший сильный и преобразующий контакт с земным социумом, имеет шанс стать берсерком. — Олег замолчал. Какое-то время над столом висела задумчивая тишина, а затем Эоней тихо спросил:

— Насколько я понимаю, все ваши предположения основываются на теории, выдвинутой Верховным контролером канскебронов?

Ответ на этот очень даже многослойный вопрос был непрост, далеко не прост, но Энтони ответил коротко:

— Да. Хотя сама методика разработана нами.

— Но разработанная методика никогда не была опробована, так что вы даже не можете предположить степень ее эффективности?

На этот раз заговорил Олег. Его слова падали тяжело и веско, так что всем показалось, что шанса вклиниться в эту речь просто не существует.

— В настоящее время на Земле присутствуют только два представителя высшей аристократии империи, отвечающие требованиям. Это вы и… моя жена. Если вы настаиваете на предварительной апробации, то… — Олег запнулся, как будто то, что он собирался, вернее, должен был сказать, покидало его гортань с огромным трудом, — я готов обратиться к ней с предложением сделать это. Первой.

Эоней вскинулся, но адмирал Рюрик еще не закончил.

— Я знаю, что это то, чего она страшится едва ли не более всего на свете, но практически уверен, что она… согласится с моим предложением.

Эоней вскинул руки.

— Об этом и речи быть не может. Господа, я… благодарен вам за информацию, но мне надо подумать.

— Конечно, ваше величество.

Эоней поднялся из-за стола и коротко поклонился.

— Если позволите, я хотел бы удалиться.

Все также поднялись и ответили на его поклон. Эоней развернулся и пошел к выходу. Уже нажав клавишу открытия двери, он остановился и, бросив взгляд на Олега, спросил:

— Скажите, а каковы шансы на то, что у меня все получится?

— Самым честным ответом будет — они есть! — спокойно и твердо ответил Олег.

Эоней кивнул и вышел из блока.

Когда дверной монитор подал сигнал, Ольга выходила из душа. Она остановилась, бросила взгляд на дверь и присела на койку. Ольга была практически уверена в том, кого она увидит, открыв дверь. Как и в том, чем все это закончится. Хотя этот милый мальчик, едва не сгибающийся под тяжестью власти и проблем, обрушившихся на его плечи, выглядевшие вполне по-мужски сильными и широкими, но на самом деле слишком слабые для этого груза, ничего такого даже и не думал. И оно ей надо? Ольга усмехнулась. Что ж, видно, ей на роду написано подставлять свои тоже не шибко узкие и не особенно женственные плечи пусть и сильным, но пребывающим в полном раздрае мужчинам. Тогда что за сомнения? Она решительно встала и хлопнула по клавише открывания двери.

— Добрый вечер, Эоней, заходите.

Император сделал шаг вперед, заметив, что она в одном полотенце, остановился и смущенно потупил взгляд.

— Вы не одеты? Извините, я…

Ольга усмехнулась про себя. А вот этой мутотенью она заниматься не будет. Одеваться, потом раздеваться — к черту!

— Будем считать, что мое полотенце — это тога. Были такие одеяния у наших древних Прежних. И даже вполне себе публичные. Садитесь, Эоней. — Она огляделась. — Да хоть вот сюда, на койку.

— Благодарю вас, Ольга, — кивнул император, без всяких иных мыслей опуская свой крепкий, сухопарый зад на ее уютное девичье ложе (хотя куда уж там, давно не девичье и уж далеко не уютное, а вполне себе стандартное). — Понимаете, мне нужно с кем-нибудь поговорить. А кроме вас… — Он развел руками.

— Понимаю, — кивнула Ольга, устраиваясь напротив него. Ох, мальчик, не поговорить тебе надо, а трахнуться, хотя ты об этом даже не подозреваешь. Тебе кажется, что все, что с тобой происходит, творится только в твоей душе. Но это не так, вернее, не только так. В тебе и адреналин бурлит, и еще чертова туча всяческих гормонов. Организм чувствует, как взбудоражен твой разум, и реагирует так, как и должно этой нашей животной составляющей, насыщая кровь множеством соединений, долженствующих дать тебе больше шансов в неминуемой, как он считает, предстоящей схватке. Даже не догадываясь, что схватка ведется внутри тебя самого…

Эоней говорил и говорил, вскидывая руки, яростно потирая лицо и стискивая кулаки. А Ольга, не переставая кивать и понимающе поддакивать, сначала осторожно завладела его рукой, потом придвинулась к нему поближе и прижалась бедром, затем слегка спустила полотенце с груди, а в конце, когда Эоней изумленно замер, запнувшись на полуслове и ошеломленно глядя в ее глаза, вплотную приблизившиеся к его глазам, тихим грудным голосом произнесла:

— Остановись. Пришло время помолчать. Немного.

— Что вы… ты делаешь? — срывающимся голосом произнес император.

Но Ольга молча закрыла его полуоткрытый рот своими губами и опрокинула его на себя…

— Как ты думаешь, что же мне все-таки делать? — спросил он ее много позже, когда они лежали на узкой койке, тесно прижавшись друг к другу, и она с удовольствием смотрела, как от его разгоряченной кожи буквально идет пар. Да уж, покувыркались они…

— Ну уж нет, — тихонько рассмеялась Ольга, — этого я тебе никогда не скажу.

— Почему?

— Почему? — Она мотнула головой, ее мокрые волосы легонько хлестнули его по щеке. — Да потому… Чтобы потом, когда ты добьешься победы, ты бы точно знал, что это твоя, и только твоя, победа.

Эоней несколько мгновений лежал, переваривая ее слова, а затем всем телом развернулся к ней и, склонившись над ее лицом, легонько, едва касаясь губами, поцеловал:

— Спасибо, тренер. За все.

— Не за что, ученик, — улыбнулась она.

* * *

Вода Северного Ледовитого океана ожгла обнаженную кожу императора так, что он едва не заорал. Вернее, он заорал, но почти сразу же захлебнулся. А в следующее мгновение его накрыло волной. Поэтому кашель, с помощью которого его легкие пытались избавиться от попавшей в них воды, наоборот, привел к тому, что с каждым судорожным движением воды в легких становилось все больше и больше. На мгновение Эоней запаниковал, но внезапно перед его глазами возникли насмешливые глаза Ольги. Она смотрела на него так же, как обычно смотрела в спортзале, после того как он улетал к очередной переборке. Типа «ну что, встанешь или слабо?». И он отчаянным усилием рванулся вверх, к поверхности, изо всех сил стараясь сдержать рефлекторные судороги диафрагмы до того момента, пока они не начнут работать на него, а не против.