Бесчувственные сердца
Шрифт:
— Это то, вокруг чего мы топтались, пока наслаждались нашими днями, проведенными вместе. Ты ведь это понимаешь, да?
Морщинки исчезают с его лица, губы дёргаются, и он кивает.
Мои пальцы танцуют по его тёплой коже, и волосы на его груди щекочут подушечки. Моё сердце колотится, зная, что я собираюсь позволить ему пройти до того места, к которому я подпускала только Пайпер в тот день, когда мой мир начал рушиться вокруг меня.
— За три недели до того дня, когда я должна была выйти замуж… — я замолкаю, когда гнев появляется на его лице.
— Я знаю, тебе нелегко говорить мне это, Ари. Но не позволяй ревности, которую
Я киваю. Он понятия не имеет, какой подарок только что мне преподнёс, но я знаю, что он так же далёк от меня, как и я от него. Особенно если он злится, просто думая, что я чуть не вышла замуж за другого.
— Ари, — настаивает он.
— Да, извини. Итак, прошло три недели с того дня, когда я застала свою сестру в постели с моим женихом. Они увидели меня, но не остановились. Иногда я вижу это во сне так же ясно, как в тот день, когда это случилось, — я качаю головой, не обращая внимания на гнев, который снова появляется на его лице. — Если бы не эти нежелательные воспоминания о том моменте, не думаю, что чётко помнила то, что произошло потом. Я не всё помню. Честно говоря, думаю, что заблокировала это. Единственное, что помню, это то, что они не остановились. У меня никогда не было проблем с этим воспоминанием, но именно то, насколько дико они выглядели, когда я поймала их, пробирается в мою память. По-моему, им это понравилось. Хотели ли они, чтобы их поймали, я не знаю, но когда они... Я никогда не забуду звуки, которые он издал после этого. Я просто стояла в шоке, пока моё сердце разрывалось. Просто стояла, пока слёзы жгли мои щёки, я даже не пошевелилась, когда он оттолкнул её и вылез из кровати. Знаешь, что он сказал, когда подошёл к двери, где я стояла?
Раздаётся глухое ворчание, живот Торна сжимается от этого звука.
— Что? — спрашивает он, стиснув зубы и плотно сжав челюсти.
— Он поблагодарил меня за то, что я избавила его от поездки ко мне, затем протянул руку и потребовал обратно кольцо, чтобы он смог вручить его моей сестре. Он сказал, что у нас может быть одно лицо, но она дикая, а я не смогла бы его приручить.
— Ты, бл*дь, шутишь?
— Хотелось бы.
Он хмурится ещё сильнее.
— И что ты сделала?
Я пожимаю плечами, опускаю взгляд и продолжаю изучать его мышцы.
— Я сняла его, у меня потекли слёзы. Я не хотела, чтобы он знал, что он делает со мной, и бросила его ему в промежность. Я получила крошечное удовлетворение, когда оно отскочило от его эрекции и приземлилось на пол. После этого я убежала. Сбежала из дома, где жила два года до того дня.
— Господи Иисусе.
— Я не видела их до похорон родителей. Я не обратила на это особого внимания, но несколько лет спустя Пайпер сказала мне, что моё кольцо действительно было на руке Лондон.
— Лондон? Это твоя сестра?
Я киваю.
— Ага. Пэрис и Лондон. Наши родители были путешественниками, и это были их два любимых места. Хотя мой отец всегда шутил, что им повезло иметь близнецов, потому что они не были уверены, в каком из этих городов они зачали нас, — я улыбаюсь, с нежностью вспоминая, сколько раз мои родители шутили по этому поводу.
— Я сам всегда любил Париж, — говорит Торн, врываясь в мои мысли и облегчая боль, которую чувствую, думая о родителях.
Я улыбаюсь ему.
— Я скучаю по ним. Даже по сестре. По-своему.
— Не уверен, что она этого заслуживает.
—
Некоторое время он молчит, его большие пальцы продолжают скользить по моим ногам, а мои пальцы продолжают исследовать его грудь. Я уже начала обводить его татуировки, когда он снова заговорил, но его следующий вопрос заставил мои руки замереть.
— Как вы их потеряли?
— Автомобильная авария, — я делаю паузу, хмуро глядя на чернила на его груди, мои руки дрожат, когда они зависают над линией, по которой я следовала — той, которая заканчивалась после слова «боль», написанное густыми чёрными чернилами прямо под левой грудью. Как уместно.
Я провожу глазами по слову. Когда оно заканчивается, мой взгляд следует по золотистой загорелой коже вверх по его шее, не останавливаясь, пока напряжённость в его глазах не окутывает меня своим утешением — терпеливо ожидая, когда я поделюсь с ним большим.
— В ту ночь надвигалась сильная буря, но я была расстроена и позвонила им, они сразу же бросились ко мне. Они умерли мгновенно, когда другой водитель не справился с управлением и врезался в них по дороге ко мне.
Ему не нужно много времени, чтобы соединить всё воедино; я вижу, как к нему приходит понимание, и хронология моего трагического прошлого укореняется в его сознании. На этот раз я уверена, что гнев, который я вижу, не имеет ничего общего с ревностью, а всё связано с болью, которая последовала за эгоистичными действиями двух людей, навсегда изменив жизнь вокруг них.
— Ну а теперь насчёт звонка моей сестры, — продолжаю я, чувствуя себя достаточно храброй и в безопасности, чтобы рассказать ему правду о тех ночах — о том, о чём я не рассказывала никому, кроме Пайпер и доктора Харта.
То ли это из-за самого Торна, то ли из-за прогресса, которого я достигла на сеансах с доктором Хартом с того самого дня, когда убежала от Торна, но я действительно хочу впустить его. Нет, мне нужно это. Мне нужно не только сохранить темп, который я набрала, рассказывая ему свою историю, но я также хочу, чтобы он точно понял, почему я так испугалась. Я отдаю ему последнюю часть себя. Самую большую.
— Всё это — часть маленькой игры, в которую она любит играть со мной. Она постоянно говорит мне, кто виновен в их смерти, и никогда не даёт мне забыть об этом. Я не понимаю почему, но она провела последние семь лет, намеренно причиняя мне боль снова и снова.
Выражение его лица меняется, на место сочувствия приходит ярость, которая великолепна в своём проявлении, и это на мгновение лишает меня дара речи.
— Ты, чёрт возьми, шутишь, — рявкает он, заставляя меня подпрыгнуть. — Ты веришь в это дерьмо?
— Раньше да. В то утро да. Я не горжусь этим, но всё же это правда. Но я работаю над тем, чтобы разобраться с этим.
— Работаешь над этим?
— Как я уже сказала, после её звонка я была не в лучшем состоянии. Я вернулась домой, появилась Пайпер, я сорвалась, и она подарила мне дозу любви, которую она скрывала от меня с тех пор, как всё это произошло. Это не было привлекательно, Торн. Совсем нет. Я упала на самое дно, и это было связано с тем звонком, но именно из-за ночи, проведённой с тобой, я хотела посмотреть на вещи с другой точки зрения — той, которую нарисовала мне Пайпер. Я думаю, что всегда буду чувствовать некоторую вину за то, что мой звонок заставил их выбежать в бурю, но, как я уже сказала, я работаю над этим.