Бесчувственные сердца
Шрифт:
— Детка.
— Наверное, я сначала должна была написать, чтобы убедиться в том, что тебе нравится итальянская кухня, но я подумала, а кто не любит итальянскую кухню?
Чёрт, эта девчонка.
— Детка, — повторяю я.
— Ты ведь любишь итальянскую кухню? — спрашивает она, хмуро глядя на меня.
Мои пальцы зудят от желания прикоснуться к ней. Притянуть её в свои объятия и прижать к своему телу. Чувствовать её.
Чёрт, с меня хватит.
— Ари, иди сюда и поцелуй меня.
Её
Я наклоняюсь ближе, не желая наблюдать за тем, как она стоит на цыпочках.
Она слегка подпрыгивает, и я понимаю, что она поднялась так высоко, как только смогла, и нуждается в немного большей помощи, чем простой наклон головы.
Я опускаю голову еще на дюйм, и ее губы оказываются на моих.
Я двигаю ногой в сторону, чтобы удержать дверь, и зарываюсь руками в её густые волосы, беря под контроль наш поцелуй. Она стонет, когда я наклоняю её голову, проникая глубже в рот. Когда отстраняюсь, она не открывает глаз, и я облизываю губы, её вкус на моём языке заставляет меня хотеть большего.
— В следующий раз, Ари, — бормочу я тихо и глубоко, в моём тоне слышится желание, которое совсем не замаскировано.
Когда её карие глаза снова смотрят на меня, я продолжаю:
— В следующий раз, и мне плевать, даже если мы не виделись всего лишь час, ты меня целуешь.
— Ладно, — выдыхает она. Моментально. Уверенно. Ничто не заставило её задуматься хоть на секунду.
— Тебе это нравится?
Она кивает.
— Тогда, детка, дай мне поцеловать эти губы снова.
Мы наконец возвращаемся в мой кабинет после того, как я получаю более длительный поцелуй от этих сладких губ. Мне удается проигнорировать внутренний голос, приказывающий мне толкнуть её на стол и взять её прямо на нём. Я преодолеваю это желание и помогаю убрать со стола, освободив место для нашего ужина. Она всё ещё улыбается, когда заканчивает распаковывать принесённую еду. Мой голод из-за восхитительно пахнущих блюд, которые она распаковала, сменяется голодом к ней. Она принесла так много еды, что мне пришлось сесть и наблюдать, как она вытаскивает всё больше и больше контейнеров из пакетов, которые принесла. В комплекте с тарелками, столовыми приборами и салфетками.
— И что же ты сделала? Заказала всё, что у них было?
— Почти, — смеётся она. — Я знаю владельца, поэтому просто позвонила и попросила ассортимент всех их главных блюд. Я не была уверена, что тебе понравится или насколько ты будешь голодным, поэтому я... ну, хотела быть уверена, что среди всего этого окажется что-то, что тебе понравится.
Я не отвечаю, но, когда её румянец возвращается, это поражает меня так же сильно, как и её
Моя девочка. Да. Думаю, мне чертовски нравится, как это звучит.
— Итак, расскажи мне, как ты стал владельцем стриптиз-клуба? — спрашивает она, когда мы усаживаемся на свои места.
Я поднимаю глаза поверх горы еды и лишь мельком бросаю взгляд на её тарелку, улыбаясь разнице между нами.
— Думаю, как и все остальные.
Она отламывает кусочек лазаньи, и морщинка на её лбу заставляет меня бросить вилку, полную еды, обратно на тарелку. Она не станет больше расспрашивать. Я знаю, она не сделает этого. Но я уверен, что её не удовлетворил мой расплывчатый ответ.
— Это само нашло меня, — она сглатывает, хмурясь всё сильнее. — Звучит довольно глупо, когда я говорю это вслух, но так оно и было. Я рос на улице, даже в те годы, когда у меня был дом, куда я мог бы пойти. Так было легче, хочешь верь, хочешь нет. Я был молод, но чертовски умён. Не мешало и то, что в свои шестнадцать я выглядел намного старше. До меня хозяином здесь был Харрис. Когда я объявился в поисках работы, у него не было причин сомневаться в моём возрасте. Ведь я мог предоставить ему доказательства того, что я был достаточно взрослым, чтобы находиться там.
— Если ты выглядел хоть немного близко к тому, как выглядишь сейчас, держу пари, он поверил тебе без доказательств, — смеется она.
— За двадцать лет мало что изменилось, если не считать нескольких седых волос.
Её рот раскрывается, а глаза блуждают по моему лицу.
— Больше двадцати лет?
— Детка, — мои губы слегка дёргаются, и я откусываю кусочек.
— Неужели я проснулась сегодня утром и попала в мир, где люди бессмертны? Не может быть, чтобы ты был настолько взрослым, чтобы сказать: «больше двадцати лет».
Её румянец возвращается, когда я заливаюсь смехом.
— Другой бы человек выудил бы ещё несколько комплиментов, чтобы потешить свое эго.
— Да, но у тебя определенно нет причин испытывать недостаток уверенности во всём этом, — умничает она, размахивая вилкой в мою сторону. — Я имею в виду, что понимаю, почему тебе это не нужно.
Мои плечи трясутся, и всё больше смеха вырывается из моей груди.
— В начале этого года мне исполнился сорок один год. Может, я и не выгляжу на этот возраст, но бывают дни, когда я чертовски уверен, что так оно и есть.
— Вау, — выдыхает она. — Я бы скорей отнесла тебя к моему ровеснику.
— Девять лет не такая уж большая разница.
Она опускает взгляд и вонзает вилку в спагетти, прежде чем покрутить её, прикусывая нижнюю губу.
— Мне не следует удивляться, что ты знаешь мой возраст. Ты узнал мой домашний адрес, используя все ресурсы, которые у тебя есть. Знаешь что-нибудь ещё обо мне?
Она поднимает глаза, и я благодарен тому, что не стал узнавать ничего другого, кроме простой информации о прошлом, когда вижу её беспокойство.