Бесчувственные сердца
Шрифт:
— Теперь ты знаешь, каково это, когда я хочу свой поцелуй, а ты заставляешь меня его ждать.
— Очень смешно.
Он улыбается, не так как до этого, но сердце всё равно замирает. Когда он отворачивается и начинает блуждать своими ярко-зелёными глазами по комнате, его улыбка исчезает в считанные секунды. Однако он быстро скрывает этот факт. Просто не так быстро, чтобы я не заметила. Если бы я не была так близко, то, возможно, пропустила бы ту боль, которая пронзила его лицо всего на секунду, прежде чем исчезнуть. Он быстро бросает взгляд, прежде чем посмотреть вниз, туда, где я только что лежала на ковре.
—
Я откидываю голову назад и смеюсь, чувствуя лёгкость, которую вызывает его шутка.
— Знаешь, это совсем не смешно — смеяться над раненой, Торн.
— Над раненой? — спрашивает он, нахмурив брови. — Тебе больно? — спрашивает он меня, она сказала так, подразумевая, что это была шутка, будто я каким-то образом получила травму, находясь в его объятиях. Или будто наше поведение могло ранить её. Он услышал её и убедился, что я не имею к этому никакого отношения. Вот и хорошо.
Я похлопываю его по плечу.
— Мне больно, но всё в порядке. Отпусти меня, дорогой, чтобы я подняла эту язвительную зеваку с пола.
Он осторожно опускает меня, и я поворачиваюсь, чтобы помочь Пайпер, но останавливаюсь, когда он обходит меня и протягивает ей руку. Она берёт его за руку и упирается ногами в пол. Вероятно, с её стороны было неразумно отталкиваться одновременно с тем, как он тянет её, потому что вместо того, чтобы просто позволить ему поднять себя, она взлетает.
— Ты не говорила мне, что встречаешься с Икс-Меном, Ари. Боже мой, — упрекает меня Пайпер, когда наконец ловит равновесие. — Ты планировал вышвырнуть меня через крышу или просто выбросить из комнаты, чтобы закончить свои грязные делишки?
Он качает головой и тихо смеётся.
— Держу пари, ты занимаешься сексом, как какое-нибудь животное, — продолжает она, направляясь к столу, который мы сегодня превратили в командный центр.
Она упаковывает шнуры питания, запихивая их в свою сумку с невероятной скоростью. Затем аккуратно закрывает блокноты, полные подробных записей о предметах, с которыми она работала сегодня, и аккуратно кладёт их поверх своего закрытого ноутбука, прежде чем бросить телефон в сумку. Она смахивает упавший ей на лицо локон, прежде чем обернуться и посмотреть на нас.
— Теперь действительно понятно, почему ты перестала проводить каждую свободную минуту в «Тренде». Если бы Мэтт меня так поднял, я бы, наверное, тоже перестала жить в «Тренде». Хотя я бы не стала валяться на полу, когда большой зверюга захотел бы утащить меня с собой. В самом деле, Ари. Когда ты прыгаешь обратно в седло, ты прыгаешь на зверя, — она переводит свой взгляд на Торна, затем на её лице появляется злая усмешка. — Ты заставил её наконец перестать проводить в магазине по пятнадцать с лишним часов в день. Никогда никто ещё не делал лучше, Икс-Мен. Ари, я догадываюсь, что он делает с твоим Замком Грейскул. Хотя, тебе стоит быть осторожней, когда он начнёт размахивать своим мечом.
— Пайп, серьёзно, — я краснею, глядя на неё широко раскрытыми глазами, которые кричат, чтобы она фильтровала свои слова, и я одариваю её взглядом, который говорит ей заткнуться.
Даже если её занудная болтовня смешна. Она не знает, что у нас не было секса с того первого и единственного раза. Кого я обманываю,
— Я собираюсь отвезти последние товары в «Тренд» и перенести их в Клетку до завтра. Я займусь инвентаризацией и каталогизацией в выходные, чтобы онлайн-команда могла начать с фотоссесией для сайта в понедельник, не дожидаясь меня. Это самый маленький груз за сегодняшний день, так что я не буду звать Демаркуса из комнаты охраны, чтобы помочь мне. Бедняга, наверное, так же устал, как и мы, после всех этих поездок целый день. Вы двое останетесь здесь и повеселитесь в этом большом старом доме. Радуйся, когда окажешься в объятиях этого мужчины, Ари. Увидимся через несколько часов. Мы ведь выбрали то мексиканское местечко возле греховного логова Икс-Мена, верно?
— Да. Во сколько ты хочешь, чтобы мы встретились с тобой и Мэттом? — спрашиваю я, не комментируя ни её прозвище для Торна, ни то, как она назвала «Алиби». Если бы я это сделала, то поощрила тот факт, что эта зануда продолжает говорить, не фильтруя свои шутки.
— Думаю, в восемь. Сейчас половина четвертого. Мне не нужно много времени, чтобы выгрузить всё это и запереть. Демаркус доказывает свою состоятельность в качестве главы службы безопасности и уже вызвал двух дополнительных людей на выходные, пока мы всё не уладим. Я отправлюсь прямо домой. Пришлю тебе сообщение, если мне понадобится больше четырех часов. Впрочем, я бы на это не рассчитывала. Мэтт ворчит, когда мы поздно ужинаем, — она взваливает на плечи сумочку и прижимает к груди ноутбук и блокнот. — До скорого, ребята. Будьте умницами, — подмигнув, она уходит.
— Я бы извинилась за её бесстыжее поведение, но, думаю, ты уже достаточно хорошо её знаешь, и ты был бы гораздо более удивлён, если бы всё это не вылетело из её рта. Даже когда она теряется в присутствии Уайлдера, она всё ещё просто... ну.
Он улыбается, но после ухода Пайпер я вижу, что он снова напрягается. Его глаза вновь блуждают по пустым полкам, осматривая комнату. Обычно, когда кто-то из нас вспоминает о странном поведении наших двух друзей, мы делимся теориями о том, почему это происходит. От того, что я вижу, меня пробирает озноб, и я знаю, что то шутливое настроение, которое совсем недавно витало в этой комнате, уже не вернётся.
Он тихий. Задумчивый. Почти... опечаленный.
— О чём ты думаешь? — спрашиваю я, придвигаясь ближе и обнимая его.
— Я думал, что буду чувствовать себя по-другому, когда наконец увижу, что всё это дерьмо исчезло.
Я откидываю голову назад и изучаю Торна, его внимание всё ещё сосредоточено на комнате вокруг нас.
— А что ты чувствуешь? — я задерживаю дыхание, ожидая, что он поделится со мной, откроется.
Нельзя отрицать, что мы очень сблизились, но в этом человеке, который так быстро завладел моим сердцем, так много всего, чего я не знаю. Я понимаю, что вещи в этой комнате были чем-то большим, чем простым «дерьмом», которое ему досталось, когда кто-то умер. Вы не питаете такой странной неприязни к материальным предметам, если только здесь не кроется более глубокий смысл.