Беседы на Евангелия
Шрифт:
Петр. Слышанное от тебя возбуждает во мне и страх, и упование.
Григорий. Так всегда нужно надеяться на Божие к нам милосердие и трепетать за свою слабость. Вот мы слышали, как поколебался райский кедр, но исторгнут не был, чтобы в нас, неутвержденных, возродился и страх за его колебание, и надежда от его твердости.
В городе Аквине был епископом некто Констанций, человек достоуважаемый по жизни. Он скончался незадолго до восшествия на кафедру предшественника моего, блаженной памяти папы Иоанна. Многие, имевшие случай хорошо знать Констанция, говорят, что он имел дар пророчества. Между прочим, вот что передают о нем очевидцы, люди набожные и правдивые. В день кончины Констанция, когда около него с глубокою скорбию теснились граждане, как дети, лишающиеся нежно любимого отца, некоторые из них со слезами спросили его: «Кто нам заменит тебя, отче?» — «После меня, — отвечал в пророческом духе Констанций, — будет у вас епископом погонщик скота, а потом суконщик. Горе тебе, Аквина, что ты подвергнешься этому!» Произнесши эти пророчественные слова, Констанций скончался. Действительно, по смерти его, пастырские заботы о Церкви принял на себя его диакон, Андрей, который некогда был погонщиком
Расскажу и то, что два дня назад мне случилось узнать из рассказов достопочтенного Венанция, епископа Люнийского. В Луккской, прилежащей к его области, Церкви, рассказывал он, был епископом некто Фригдиан, человек удивительной добродетели. Все жители той страны помнят одно очень замечательное чудо, им совершенное. Река Авсер, протекающая близ стен города Лукки, часто во время наводнений выходила из своих берегов и, разливаясь по полям, истребляла все насеянное и посаженное. Так случалось нередко. Жители страны терпели большие убытки, и это заставило их стараться отвести течение реки на другие места. Но как ни долго они трудились, не могли вывести реки из первоначального ее русла. Тогда угодник Божий Фригдиан, сделав небольшие грабли, отправился с ними на реку и, после уединенной молитвы, приказал реке следовать за собою, а между тем, влачил по тем местам, где ему хотелось, грабли. Вся река, оставив свое русло, потекла вслед за ним, так что место обыкновенного ее течения сделалось совершенно сухим. Образовалось новое русло по тому направлению, которое указывал реке своими граблями угодник Божий. И с тех пор река не приносила никакого вреда растениям, которые сеялись и садились на полях.
Тот же достопочтенный епископ Венанций рассказал мне и о другом чуде, бывшем в городе Пиаченце [ [95] ]. В действительности этого происшествия уверяет также и Иоанн, нынешний римский префект, человек самый правдивый, который в Пиаченце и родился, и был воспитан, как это помнит и Венанций. В этом городе, говорят, был епископом некто Сабин, человек чудной жизни. Однажды диакон возвестил ему, что река По, вышед из своих берегов, затопила церковные поля со всем, посеянным на них для жизненного продовольствия. «Поди и скажи этой реке, — отвечал благочестивый Сабин. — Епископ повелевает тебе смириться и возвратиться в свое русло». Слова епископа показались диакону странными и смешными. Тогда угодник Божий, призвав своего писца, приказал ему писать следующее: «Повеление реке По Сабина, раба Господа Иисуса Христа. Именем Господа нашего Иисуса Христа повелеваю тебе не выходить никогда из своего русла в здешних местах и не опустошать полей церковных». — «Написав это, — присовокупил епископ, — ступай и брось в реку». Как скоро писец исполнил распоряжение епископа, речные воды, повинуясь повелению человека Божия, тотчас оставили церковные земли, и река, возвратившись в собственное русло, никогда уже не потопляла тех мест. В этом происшествии, когда силою Иисусовою и неразумная стихия повиновалась повелению святого человека, что иное выражается, как не осуждение упорства непослушных людей?
95
В древности этот город назывался Плаценция.
В наше время великою святостию жизни прославился благочестивый Кербоний, епископ Популенский. Особенно отличался он любовию к гостеприимству. Однажды он принял к себе странников–воинов и, укрыв их, избавил от опасности лишиться жизни при нашествии свирепых готфов. Нечестивый готфский царь Тотила, как скоро узнал об этом, в порыве свирепой и неукротимой кровожадности повелел привести епископа в свой воинский стан при местечке Мерулы, отстоявшем на восемь миль от епископского города, чтобы здесь бросить Кербония на народном зрелище медведям для растерзания. Множество народа стеклось на зрелище, и сам нечестивый царь присутствовал, чтобы насладиться зрелищем смерти епископа. Епископ был выведен на средину и для растерзания его выпустили самого лютого медведя. Жестокий Тотила с особенным удовольствием смотрел, когда этот медведь свирепо разрывал на части человека. С жадностию и остервенением бросился медведь из своей клетки на епископа, но вдруг, как бы забыв свою лютость, склонил низко голову и, приблизившись к епископу, начал лизать ему ноги, как бы ясно давая знать всякому, что по отношению к сему угоднику Божию сердца зверей изменились в сердца человеческие, а сердца людей, наоборот, в звериные. Тогда народ, собравшийся на смертное позорище, громким криком начал выражать свое удивление и благоговение. Сам царь невольно почувствовал благоговение к святому, потому что как прежде он безбожно хотел лишить жизни епископа, так теперь, по распоряжению Божию, научился кротости примером зверя. В настоящее время живы еще некоторые из очевидцев этого происшествия, и они удостоверяют, что сами это видели вместе с прочими.
Епископ Лионский рассказывал мне еще о чуде, совершенном тем же святым. Во время своего епископства в Популене Кербоний повелел приготовить себе могилу. Но при опустошительном нашествии лонгобардов на Италию Кербоний удалился на остров Эльбу. Там, когда тяжкая болезнь приближала его к смерти, он приказал своим клирикам и всем окружавшим похоронить его в могиле, приготовленной им еще в Популене. Епископу возразили: «По той стране всюду рассеялись лонгобарды и совершенно завладели ею; как же мы переправим туда твое тело?» — «Ничего не бойтесь, — сказал епископ. — Без опасений отвезите туда мое тело; но постарайтесь поскорее похоронить меня, и, как только похороните, тотчас же, без всякого замедления, возвратитесь назад». Итак, когда скончался епископ, тело его возложили на корабль. Во время плавания собрались тучи и полил самый сильный дождь. И, как бы в показание того, сколь великого святого тело находилось на корабле, во все продолжение морского пути от Эльбы до Популены, на расстоянии двенадцати миль, ни одна дождевая капля не упала на корабль, тогда как он шел под бурею и самым сильным дождем. Таким образом, клирики достигли Популены и предали земле тело своего епископа и, как он повелел, без всякого замедления возвратились на корабль. Едва только вступили они на корабль, как на то место, где был
Чудо, которое рассказал я о разделившемся дожде, совершилось еще при другом благочестивом епископе. Вот что рассказывал мне один престарелый клирик (он и теперь еще жив) о происшествии, которого сам был очевидцем. Свирепый царь Тотила имел сильное неудовольствие на Фульгенция, епископа Утрикульского. Когда однажды он приближался к этой стране со своими войсками, епископ послал ему со своими клириками дары, чтобы хотя подарками укротить его безумную ярость. Но Тотила презрительно отверг дары и, пылая гневом, приказал своим воинам, схватив немилосердно епископа, представить к себе на суд. Свирепые готфы, исполнители безчеловечных повелений своего господина, схватили епископа и, начертав на земле круг, поставили в него Фульгенция и запретили ему малейшее движение с этого места. Когда таким образом угодник Божий под стражею готфов в определенном круге томился от солнечного зноя, вдруг, при блеске молнии и ударах грома, полился столь сильный дождь, что окружавшая святого стража не могла выносить его. А между тем, при этом необыкновенно сильном дожде, ни одна капля не пала в тот круг, в котором находился святой. Как скоро сказали об этом жестокосердому царю, в гордой душе его пробудилось глубокое уважение к епископу, погибели которого он желал с такою неукротимою яростию. Так всемогущий Бог смиряет гордые плотские умы чудесными явлениями Своей силы в кротких рабах Своих! Так Истина, действующая в людях смиренных, покоряет себе людей, гордо возносящихся против заповедей ее.
Недавно благочестивый епископ Флорид рассказал мне об одном очень замечательном чуде. В городе Перузии, говорил он, был епископом святейший Геркулан, мой воспитатель. Он был возведен в священный сан епископа из монастырских настоятелей. Во времена нечестивого царя Тотилы готфское войско осаждало этот город почти семь лет. Многие граждане бежали, не в силах будучи переносить мук голода. В исходе седьмого года готфы овладели, наконец, осажденным городом. Тогда начальник осаждавшего войска послал спросить царя Тотилу, что ему делать с епископом и народом. «Из тела епископа, — отвечал Тотила, — вырежь ремень длиною от головы до пят, и потом, отсеки ему голову, а жителей всех предай мечу». Воинский начальник, возведши благочестивого епископа Геркулана на городскую стену, обезглавил и, уже с мертвого, повелел снять кожу, чтоб из нее вырезать ремень, и потом выбросил тело его за стену. Тогда некоторые благочестивые и сострадательные люди, положив усеченную главу епископа с телом, предали погребению вместе с трупом одного убиенного отрока, найденного возле стены. Спустя сорок дней после кровопролития, царь Тотила объявил, чтобы все жители того города, рассеявшиеся по разным странам, возвращались без всякого опасения. Пользуясь дозволением, граждане, бежавшие из города во время осады, возвратились. Помня, каков был по жизни их епископ, они стали отыскивать место его погребения, чтобы с должною почестию перенести тело его для погребения при церкви св. апостола Петра. Когда пришли на могилу и разрыли землю, нашли, что тело отрока, похороненного вместе с епископом, так как уже прошло сорок дней, повредилось от гниения и покрыто было червями, тело же епископа оставалось неповрежденным, как будто бы в этот самый день и было погребено. А что более изумительно: глава епископа так плотно приросла к телу, как будто бы никогда не была усечена; даже никаких следов усечения не было заметно. Когда же оборотили тело, чтобы посмотреть, не осталось ли на другой стороне признаков мучения, нашли тело столь целым и полным, как будто бы меч не прикасался к нему.
Петр. Кто не изумится таким чудесам, совершающимся над мертвыми для вразумления живых?
Близ города Сполетто, с первых и почти до последних времен владычества готфов, жил некто Исаак, человек благочестивый. Многие знают его, и особенно благочестивая девственница Григория, которая ныне живет в нашем Риме при храме Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Еще в молодых летах она скрылась в церковь под защиту Исаака, когда хотели ее выдать замуж. Ей хотелось посвятить себя иноческой жизни и, при помощи Божией, она достигла желаемого. За то, что она скрылась от жениха земного, она сподобилась иметь Жениха на небе. Многое также узнал я об Исааке из рассказов достопочтенного отца Елевферия. Он коротко знал Исаака, а благочестие его ручается за верность его рассказа.
Благочестивый Исаак не был родом италианец, но я расскажу о тех его чудесах, которые он совершил, находясь в Италии. Когда в первый раз из пределов Сирии он пришел в Сполетто, то, вошед в церковь, просил у церковных стражей позволения помолиться, сколько ему будет угодно, и не быть высланным во время священнодействия. Став на молитву, он провел в ней целый день и всю следующую ночь. Второй день и ночь он тоже провел в непрестанной молитве, а наконец, и третий день. Один из церковных стражей, надмеваемый духом гордости, вместо того, чтобы извлечь из этого для себя пользу, извлек только гибельный вред. Он начал толковать и дерзко разглашать о святом, что это — лицемер и обманщик, которому хочется выказаться пред другими своею трехдневною и трехнощною молитвою; потом бросился на раба Божия и начал его бить, чтобы изгнать его из храма с безчестием, как лицемера–святошу. Но вдруг напал на стража злой дух, поверг его к ногам угодника Божия и устами его начал кричать: «Исаак изгонит меня». Имя пришельца доселе никому не было известно; злой дух, кричавший, что Исаак может изгнать его, обнаружил имя. Раб Божий тотчас распростерся над телом одержимого бесом, и вошедший было злой дух вышел.
Случившееся в церкви тотчас сделалось известным по всему городу. Начали стекаться простые и благородные женщины и наперерыв, одна перед другою, старались увести святого в свой дом. Одни предлагали имения, иные — деньги, иные — другие вспоможения, кто что мог, и умоляли святого принять все это на устроение монастырей. Но раб всемогущего Бога, не приняв ничего из предложенного, удалился из города и, невдали нашед уединенное место, построил себе скромное жилище. Многие начали приходить к нему и, его примером возбуждаемые искать жизнь вечной, предавались в послушание и руководство рабу всемогущего Бога. Ученики часто с настойчивостию, хотя и смиренно, просили Исаака принимать в пользу монастыря делаемые приношения, но он, как неусыпный страж нестяжательности, всегда с твердостию отвечал: «Тот не монах, кто ищет земных стяжаний». Он с такою же заботливостию старался сохранить свою нестяжательность, с какою скупые богачи обыкновенно берегут свои гибнущие сокровища. Во время пребывания его в этом монастыре слава о даре пророчества и великих его чудесах распространилась даже по отдаленнейшим странам.