Беседы за чаем в семье Погребенниковых
Шрифт:
– Что значит этот бред? – строго спросил Виктор Степанович.
– Я начну заниматься, если вы мне купите адидасовские ботасы, японские боксерские перчатки, английское чучело…
– Какое еще чучело? – спросила мама Погребенникова.
– Для тренировок.
– Груша, что ли?
– Называй как хочешь.
– Где же это мы все достанем?
– Меня это не касается. И еще американские солнечные очки.
– Очки к спорту не имеют никакого отношения, – запротестовал Виктор Степанович.
– Это как компенсация. Должен же я что-то иметь
Пришлось Виктору Степановичу пустить в ход все свои научные связи, чтобы достать адидасовские ботасы и японские боксерские перчатки. Вот только английское чучело приобрести не удалось, несмотря ни на какие старания, и Славику пришлось согласиться на отечественное.
Теперь жизнь в семье Погребенниковых резко изменилась. Жизнь встала на спортивные рельсы. Раньше всех поднимался Виктор Степанович. Сделав у форточки свои традиционные пять приседаний, глава семьи спешил в комнату сына, поднимал заспанного Славика и спешил на кухню готовить чай, чтобы спортсмену было чем прополоснуть пересохшее горло. Даже мама Погребенникова, несмотря на сложный туалет, находила время, чтобы ткнуть несколько раз в боксерское чучело.
Славик же увлекся боксом не на шутку. Едва встав с постели, он спешил в ванную, где был оборудован спортивный зал, закрывался на крючок и приступал к тренировкам.
Из ванной неслись уханье, звуки ударов, сопение, топот и даже хруст костей. Когда слышался хруст костей, мама Погребенникова не выдерживала, стучала в дверь.
– Славик! Не увлекайся, прошу тебя! Еще сломаешь себе что-нибудь!
В ответ – удары, невнятные проклятия.
– Ничего, пусть порезвится, – успокаивал жену Виктор Степанович. – Почувствует силу – сразу человеком станет. У него вся дурь в грушу уйдет.
– Дай-то бог, – вздыхала неверующая инспектор Погребенникова. – Хоть и влетело нам все это в копеечку…
– Было бы здоровье, а деньги – дело наживное, – изрекал Виктор Степанович житейскую мудрость.
Славик увлекся боксом так, что тренировался утром, днем и даже в обед. Глава семьи был очень доволен. По утрам он ощупывал у сына на руках мускулы и удовлетворенно говорил:
– Качаешь понемногу, молодец. И живот подобрался. И плечи шире стали. Да и вообще осанка появилась. На мужчину хоть стал похож. На д'Артаньяна.
Младший Погребенников скромно опускал глаза:
– Прямо уж и на д'Артаньяна…
– Ну уж во всяком случае от Микки-Мауса ты удалился на приличное расстояние. Продолжай в том же духе.
– Есть продолжать в том же духе! – бодро отвечал Славик.
– В меня весь, упорный, – говорил энтомолог супруге за чаем. – Я тоже такой же заводной. Уж если вобью что себе в голову…
– А я разве не упорная? – удивлялась Ира Ивановна.
– Ты тоже упорная, – снисходительно соглашался глава семьи.
– Но не настолько, как ты?
– Да. Чуть-чуть поменьше.
– Почему ты так решил?
– Ну все-таки ты женщина…
– Выходит, по-твоему, женщина – человек второго сорта?
– Ты что? – пугался Виктор Степанович,
– Твоя, – нехотя соглашалась мама Погребенникова. – Но я раньше тебя твердила о его сутулости. Возможно, мои слова и натолкнули тебя на мысль о спорте.
– Вполне может быть, – великодушно соглашался Виктор Степанович. – Однако в любом деле главное – идея. А идею родил я. Разве не так? Все-таки как отец я кой-чего стою, дорогая? А?
– Конечно, стоишь, дорогой…
Супруги приникли друг к другу и, затаив дыхание, слушали доносившийся из ванной гул боя их сына с отечественным чучелом.
– Все-таки не такой он у нас плохой, – шептала Ира Ивановна мужу. – У других вон дети хулиганы настоящие, а наш что… грубоват вот только и ленивый…
– Спорт может его переродить, – Виктор Степанович гладил жену по голове. – Просто здорово, что мне пришла эта идея насчет спорта… Правда?
– Правда… Ты у меня умница…
– Все-таки, несмотря ни на что, мы его правильно воспитывали. Как ты считаешь?
– Ага… Главное, мы дурных примеров не подаем. И не ссоримся… почти. В «Учительской газете» пишут, что это самое важное.
– Да. Это основа.
И супруги целовались, почти счастливые.
Безоблачная спортивная жизнь в семье Погребенниковых продолжалась вплоть до утра вторника 14 апреля. 14 апреля утром, когда Славик, как всегда, тренировался в ванной, инспектор Погребенникова готовилась перед зеркалом к схватке с браконьерами, а Виктор Степанович колдовал над чаем, раздался телефонный звонок. Кто-то девчоночьим голосом просил к телефону младшего Погребенникова.
Виктор Степанович вежливо, почти благоговейно постучал в дверь, из-за которой неслось уханье, еканье и глухие, зверские удары по тяжелому, толстому, тупому.
Будущий соперник Мохаммеда Али никак не реагировал на тактичный стук. Тогда Виктор Степанович потянул за ручку. Дверь оказалась открытой. Глава семейства, заранее улыбаясь, предвидя радостное его отцовскому сердцу зрелище, заглянул внутрь.
То, что увидел Виктор Степанович, потрясло его до глубины души. Его сын, растянувшись в удобной позе, подложив под голову отечественное чучело и японские перчатки, спал в ванной, а на раковине стоял магнитофон и воспроизводил рычащие, ухающие и другие звуки, которые издает вошедший в раж боксер.
– Ах ты, мерзавец! – закричал Виктор Степанович таким голосом, что мигом заглушил все звуки борьбы.
Славик вскочил, вытаращив глаза.
– Так ты… Да? Ах, вон… что! – глава семейства мог говорить лишь одними междометиями и местоимениями. – Значит, так! Спорт! Ах ты…
Славик слушал, опустив голову. Потом он выключил магнитофон.
Прибежала Ира Ивановна.
– Что случилось? Сломался нос?
– Если бы! Если бы нос! – рявкнул Виктор Степанович. – Сломалось доверие к этому моральному уроду!.. Где ты взял пленку?