Бешеная
Шрифт:
– Вы можете как-то объяснить ее полковничий мундир?
– Пожалуй… Простите, у вас какое образование?
– Милицейско-юридическое, – сказала Даша.
– Психолог, конечно, понял бы меня лучше, но постараюсь. Благо и сам я не психолог… Видите ли, Олечка выросла в семье военного. Отец – стратегический ракетчик, а это почти всегда означает уединенные военные городки, точки в глуши. Единственный пример для подражания, образец, наиболее характерная деталь пейзажа, ось жизни – офицер в форме. Потом вдруг – большой город, прямо-таки мегаполис по сравнению с прошлой жизнью, университет, разноцветие жизни, коловращение толпы, красочная
– Кажется, – кивнула Даша. – Хоть я сама – городское дитя, из Серебрянки… И где же ей сварганили мундир?
– В облдрамтеатре. Все ее тамошние знакомые у меня обозначены под шифром ОДТ.
– Ага, вот что оно такое… С Житеневым у них было серьезно?
– Господа, в наши дурацкие времена этот оборот не то чтобы не котируется – просто как-то незаметно выпал из обращения… Замуж она, во всяком случае, не собиралась. Ни за Житенева, ни за кого-то другого. Я бы сказал, они поддерживали привычные, наладившиеся отношения – без попыток с чьей-то стороны изменить сложившийся статус.
– У вас на лице мелькнула этакая досада, – сказала Даша. – Вам не нравится Житенев?
– Каюсь. Категорически не нравится. Видеоинженера никак нельзя назвать незаменимым творческим работником. Из-за всех его загульчиков руки чесались выставить, да терпел из-за Ольги. Это в театре, как рассказывали, частенько случается – висящий ярмом на шее любовник примадонны, делающей сбор…
– Нескромный вопрос можно?
– Насчет меня и Ольги? – мгновенно отреагировал он.
Даша усмехнулась:
– Коли уж пошла такая пьянка – то и о возможном роковом треугольнике…
– Вы знаете, было, – сказал Марзуков в меру смущенно. – Два раза. И довольно давно. Только не настраивайте себя на привычные штампы о развратных звездочках. Здесь все иначе. Я как-то прочел несколько книг о Мерилин Монро… Вам не доводилось?
– Листала что-то такое с массой фотографий.
– Ну, если «листали», придется объяснять подробно… Очень многие писавшие о Мерилин подчеркивают, что мужчин она прямо-таки коллекционировала не по развратности своей, а согласно жизненной философии. Постель в данном случае как бы закрепляла дружбу, приятельские отношения… Словом, полная противоположность расхожей хохмочке: «Проведенная вместе ночь – еще не повод для знакомства». Понимаете?
– Вроде бы.
– Можно сказать, все это чуть ли не слово в слово списано с Ольги. Тот же образ мыслей. С настоящим другом мало пить кофе и делиться тайнами, с ним еще нужно переспать. Тогда это и станет настоящий друг. Кто-то может посчитать такое поведение нимфоманией, но, право же, ошибется. Главное, я вас умоляю, не ищите роковых треугольников и прочей геометрии. Олю следовало принимать такой, какая она есть… была. Она не собиралась уводить меня от жены, я не собирался бросать жену, а Житенев вовсе не собирался разыгрывать ревнивца с отточенным кинжалом. Да ее и невозможно было ревновать. – Его лицо вдруг на миг исказилось неприкрытой болью, чуть ли не судорогой. – Я ее любил.
– И куда она его дела?
– Я посоветовал вытереть и выкинуть – мало ли что на нем могло висеть. Она заверяла, будто выкинула в Шантару.
– Ну, в любом случае дома у нее мы ничего огнестрельного не нашли, – сказала Даша.
– Простите…
– Да?
– Откровенно говоря, я плохо понимаю, к чему весь этот разговор. Нет, располагайте моим временем как угодно, я не спешу никуда, но в толк не возьму, зачем столь углубленно изучать ее прошлое. Это же маньяк, и она – лишь одна из трех жертв, ничем меж собой не связанных…
«Милый, да я и сама не пойму, почему копаюсь в прошлом, отвлекаясь от четких действий по ловле маньяка, – подумала Даша. – Не пойму… и тем не менее веду долгие, дурацкие порой, ненужные беседы. И еще очень хочу понять, чего ты, такой респектабельный и деловой, боишься?»
Он боялся, определенно. Он хорошо прятал страх, но Даша давно научилась подмечать такие вещи, не представлявшие в этом убогом кабинете ни малейшей экзотики. Наоборот, она слишком часто сталкивалась с затаенным страхом в глазах, в мимике, движениях…
– Вы правы, – сказала Даша. – Конечно, чуточку глупо… Но вы и меня поймите. Новых убийств, слава богу, не было, но мы как на иголках и хватаемся за любую соломинку…
– Есть же какие-то методики…
– Вот только сексуальный маньяк сплошь и рядом понятия не имеет, что обязан действовать согласно методике, – с искренним раздражением сказала Даша. – Да, кстати. От маньяков как-то незаметно соскальзываешь и к отклонениям от нормы… Вы не в курсе, что связывало Ольминскую с Васильковым и Дугиным? Оба, между нами, на другое ориентированы…
– Ах, эти… – досадливо поморщился Марзуков. – У нее с месяц назад прорезалось новое увлечение. Сатанизм, черная магия, пришельцы… Ну, а Сема Васильков с «супружницей» этим давно балуются. Это все из-за Житенева, подозреваю, Ольгу он и приохотил…
– Он тоже?
– Ох! Зайдите к нему под благовидным предлогом, если и вы, чем черт не шутит, интересуетесь. Всякое может быть, коли ваш майор возглавляет общество уфологов… У Житенева богатая библиотека, за какую его лет триста назад с ходу поволокли бы на костер…
– Недолюбливаете сатанистов?
– Есть немного, – признался Марзуков. – Но не с позиций истового христианина. Я неверующий. Дело в том, что эта сатанистская братия ходит и лелеет свою исключительность, а я не переношу любых попыток создать где-то, в посконном углу, этакую самопровозглашенную элиту…
– Понятно, – кивнула Даша. – И Ольга что, какие-то их сборища посещала? Радения?
– Кажется, бывала несколько раз. С весьма загадочным видом интриговала меня намеками на какие-то шабаши в полнолуние – якобы там чуть ли не сам Сатана появляется во всем блеске, и кадры получились бы великолепные. Я не придал значения – в Сатану тоже не верю. Может, и следовало обеспокоиться…