Бешеная
Шрифт:
– И все равно…
– Все равно хороший адвокат отмажет? Ты это имеешь в виду?
Пожидаев состроил робко-многозначительную мину, наглядно свидетельствовавшую, что именно это он и имеет в виду.
– Ну-ка, порепетируем, – сказала Даша довольно мирно. – Изложи основания. Представь, что я прокурор и представляю тебя присяжным как отпетого циника, злостно испинавшего капитана милиции… Ну, смелее, бить не буду, хоть руки и чешутся, скажу тебе откровенно…
– Вы же не предъявляли удостоверения, были без формы, тут и совершенно трезвый человек может ошибиться. А я ведь был в нешуточном кумаре… иначе рука
– Ах, я вся таю от ваших комплиментов… У тебя рука и не поднялась. Нога поднялась.
– Я же говорю, вы ничего не предъявили…
– А ты все подробности того сабантуйчика помнишь? – деловым тоном спросила Даша.
– Ну, не все…
– А помнишь, что ты мне вякнул? – нехорошо прищурилась Даша. – Чтобы капитан Шевчук не валяла дурочку и не отпиралась. За точность цитаты не ручаюсь, но и фамилию, и звание ты совершенно правильно произнес… Что, и после этого будешь звиздеть, что принимал меня за шансоньетку?
– Свидетелей бы еще найти…
Он замолк и смотрел выжидательно.
– Угадал, паршивец, – сказала Даша. – Не было у меня при себе микрофона, и не могу я предъявить голосок… Но дать показания в суде могу и, заверяю, с превеликой охотой выступлю… А дело гнилое. Вы же не могли знать, что вокруг дачи засели опера, вы не осуществили свое преступное намерение по независящим от вас обстоятельствам – кодекс это именно так формулирует.
– И все равно… – сопротивлялся он не особенно упорно, все время обрывал фразы, словно оставлял лазейку для капитуляции и старался не особенно сердить Дашу.
– Конечно, – сказала Даша. – Адвокат может и вытащить. Но ты же на свете живешь достаточно долго, и ты у нас вовсе не затурканный бюджетник – новорусский строитель капитализма. И представляешь примерно, на что способен мстительный мент. Особенно в тех ситуациях, когда можно обойтись без вопиющего нарушения законности. У тебя три магазинчика, так? И имеешь долю в агентстве «Арго», в торговлишке квартирами и прочей мелкой недвижимостью… Как по-твоему, если долго и вдумчиво рассматривать твои бизнеса в электронный микроскоп, а потом, как только адвокат тебя отмажет, установить нежнейшую опеку – вскроется что-нибудь подсудное? Сердце мне вешует, что вскроется. И даже если тебя опять отмажут – кому нужен деловой партнер, за которым по пятам ходит уголовка и персонально Рыжая? В наших-то условиях? Я тебя не буду уничтожать. Во всем, что касается бизнеса, ты у меня станешь сущим ангелом – а они-то в суровых условиях России вымирают побыстрее, чем мамонты.
– Ну хотите, я на колени встану? Или вместо тех шмоток, что на вас порвали, настоящее карденовское платье добуду? Чем хотите клянусь, был накумаренный, как мешок конопли. Или хотите – за каждый тот пинок по три плюхи?
– Я вообще-то женщина незлопамятная, – сказала Даша. – И будь все чуточку иначе, зашвырнула бы на пятнадцать суток, да и забыла о тебе начисто… Только игра идет крутая. И коли уж ты имел несчастье подставиться с исторической фразочкой насчет «капитана Шевчук», я с тебя не слезу, пока не расколешься. Сам должен понимать. В общем, либо ты начнешь чирикать, либо начнется кадриль… да нет, насчет подвала я пошутила. Пойдешь куковать в камеру, только и дел. А я начну просеивать вчерашний улов и непременно в конце концов найду золотую рыбку, которая мне выложит то же самое, только послабление за это достанется не тебе, а ей… Смекаешь?
– Может, и не найдете…
– Намекаешь, что ты у меня незаменим?
– Как знать…
Даша ухмыльнулась:
– А ведь это у нас пошла уже торговля и дипломатия… А? Я правильно догадалась?
Пожидаев медленно кивнул, проворчав:
– Не отца же родного закладывать, в самом-то деле…
– Да уж, – сказала Даша. – По рукам?
– А не обманете?
– Я свое слово держу. Что тебе нужно? Чтобы я забыла, как ты меня пинал, правильно? Хорошо, начинаю помаленьку забывать. Снег кружится и тает… Только тебе, парень, придется стать для меня незаменимым. – Она вновь придвинула протокол и взяла авторучку. – Будем писать?
– Будем… Щепоточку бы…
– Потерпишь. Кто тебе сказал, что я – не куруманская лесбиюшка, а капитан Шевчук?
– Житенев.
– Веня?
– А что, есть еще один? Конечно, Венька.
– Так… – сказала Даша весело. – Значит, гражданин Житенев… В самом деле, давай-ка забудем об этих злополучных пинках и начнем с самого начала… Ты у нас убежденный сатанист или как?
– Да какой из меня сатанист… Развлекался просто.
– Там, в амбаре, ты целую речь толкал, совершенно в их духе…
– Что вы хотите? Пообщаешься несколько месяцев – поневоле нахватаешься, а под наркотиком в голове и вообще прочно засядет роль…
– Сколько месяцев?
– Если конкретно, то четыре с днями. Встретил Веньку, мы ведь старые приятели, только не виделись давненько, зашел из любопытства – и прикипел. Тут получалась двойная выгода. Во-первых, у них бывают порой весьма товарные бабы, к каким при другом раскладе и близко не подойти, а во-вторых… Там можно делать дела. И неплохие. Те из «Листка», кто посерьезнее, сидят на хорошей коммерческой информации, да и, в общем, помимо них иногда кое-что слетает с языка. Из-за того, что дура Светик сронила с блудливого язычка всего пять слов, я за неделю наварил восемь лимонов. И никакого криминала. Девочки от папанек всякого наслушаются…
– Ты их тоже пользовал?
Пожидаев сделал оскорбленное лицо, и Даша решила не настаивать – ее, по большому счету, это совершенно не касалось.
– Может, ты их запечатлевал на пленочку?
– Э, нет, вот этого не нужно! Я перед их папашами человек совершенно мизерный. Калибр решительно не тот. Они, может, и выкупили бы пленочки по рыночной цене, только мне через месячишко непременно сорвался бы на голову кирпич – с ясного, безоблачного неба. Я то же самое пытался и Веньке втолковать, но у него крыша ехала чем дальше, тем больше, вбил себе в голову, что за каждую из четырех кассеток возьмет по «мерсу».
– Четырех?
– Ну. У него было четыре. А вы сколько нашли? Две были захованы у Кравченко, Венька при мне отдавал, а остальные – врать не буду – незнамо где. И не стремился знать, прямо говорю. Я на такие сеансы не ходок…
Дверь тихонечко приотворилась, просунулся Толя и с победным видом показал два листочка бумаги. Даша показала пальцем на бумаги, себе на стол, а верному адъютанту изобразила жестами, что самому ему, положив улов, надлежит моментально сваливать.
Взглянув на украшавший первую гриф, она невольно присвистнула – ничего не скажешь, оперативно ухитрились договориться с аквариумными пираньями…