Бесконечная история
Шрифт:
– Да, не Гималаи, - усмехнулся Дин, привыкая к холодной воде. Кастиэль разбирался в руках-ногах, держась на плаву. Сэма и Габриеля нигде не было видно.
*****
– Нет.
Сэм отодвинулся вместе с лежаком.
– Почему? – сделал еще шаг архангел.
– Я обиделся, - серьезно заявил Сэм и опять отодвинулся.
– Ты надулся, - поправил его Габриель, размахивая полотенцем. – Дальше, кстати, ползти некуда. Смирись.
– Почему только два лежака, Кас? – возопил несчастно Сэм и разом заткнулся, округлив глаза. Если думать объективно, то это точно было подстроено специально. Их же две пары. И тот разговор про любовь… Голова шла кругом. Другая голова уже пристроилась на животе и заставила младшего Винчестера плюхнуться на спину.
– Так-то лучше, - пробормотал Габриель сонно.
– У тебя что, потребность в облапывании меня? – риторически спросил Сэм, разглядывая небо.
– У меня потребность в отсутствии
Несмотря на вечный несерьезный тон, Сэм почти обиделся. Во второй раз. Он привыкал к мысли относительно того, что против его обаяния и пр. не может устоять даже архангел. Это если совсем по-детски. По-взрослому это звучало как «комплекс отсутствия внимания к ребенку в детстве» и далее по тексту. Так было проще объяснить то, что Сэм любил обниматься, хотя ему было и не с кем. С детства не с кем. Поэтому вот так положить руку на плечи Габриеля – просто жизненная необходимость, а слышать его сопение и ворчания к самому себе и к камере – естественный фоновый шум. Мучиться размышлениями он даже не думал. Мучаются тогда, когда разбивают обыденность и привычные устои. А когда есть ответ, то следует, что все нормально.
– Сэм, не пихай меня своими граблями, пожалуйста, - пробормотал Дин, отвернувшись от него и устроив одну щеку на тонкой ткани лежака. Он засыпал, и это однозначно было не самое неудобное место на всей Земле. Вот если бы еще при этом Кас мог улечься нормально, то можно было бы отключаться прямо сейчас. Он не очень нежно склонил темную макушку обратно к своей груди и отметил с удовлетворением, что он успокоился. Так Дин и заснул, утянув за собою и уставшего Кастиэля, не привычного к такой противоречивой и бурной жизни.
Сэм хотел бы заснуть. Очень бы хотел. Но дело было в том, что в голове роилась толпа мыслей, водила хоровод вокруг сомнений и пинала потаенные желания. Он пытался вспомнить момент, когда последний раз кто-то дрых на нем так нагло. Но он не мог вспомнить, чтобы даже Джессика устраивала какие-то свои части тела на нем, и это определенно было упущением. Ощущение тяжести на плече и животе автоматически выигрывало у все той же безнадежности заранее в забитой стрелке. Тяжесть имела характер, привычки, тело и очень престижный возраст. Тут мыслительный процесс глох на корню, приученный с детства тем, что над определенными именами лучше вообще не думать. О том, кто сейчас уже беззвучно спал на нем, приходилось слышать всем детям в школе, если им все-таки решали дать основы религии, а уж если они посещали церковь, то тут все гораздо серьезнее. Хотя Сэм подобного не делал, полного отрицания всяких божественных существ он объявить не мог, и для него выражение «архангел Габриель» служило примерно тем же самым, что и терминатор в нуклеотидных цепях. Полностью обрывал все более ли менее оформленные мысли, направленные на обсуждение возможного будущего, прошлого, настоящего и очень красивых глаз. Последнее пролетело в голове незаметно, пока Сэм попробовал договориться с собственным разумом относительно того, можно ли ему подумать, используя просто «Габриель». Разум, так и быть, уступил, и младший Винчестер принялся вспоминать первую встречу. Драку с Дином. Розыгрыш для Трикстера. Дина, которого избивали две воинственно настроенные барышни. Тысячи смертей Дина день за днем в вечный четверг. Признание о том, что они слишком за-висимы друг от друга. Зависимы ли они теперь? Нет, Дин скорее побежит вытаскивать задницу Каса из неприятностей, чем взволнуется о Сэме. То ли потому, что младший брат вырос, то ли потому, что у него слишком воинственный ангел-хранитель, третье лицо в Небесном государстве. Этот титул грузил, и мыслям пришлось вернуться к обсуждению совместной истории. ТВ-лэнд, когда Сэм из всех возможных монстров выбрал именно этого, из-за отсутствия клыков и прочих украшений, чтобы прийти к нему за помощью, слепо поверив в то, что среднего звена божество вдруг оказалось сильнее ангела, когда он качественно стебанул их обоих, когда так странно переглядывался с Кастиэлем, которого потребовал вернуть Дин, когда слушал проникновенную речь о семье… Сейчас было стыдно о том вспоминать. Кто, как ни Габриель, лучше всего знал, что лучше делать с собственной семьей, а тут вдруг полез Дин и почти уговорил его совершить самоубийство. Как если бы Дин пошел умирать против Сэма, который вполне мог сказать «Да» Люциферу. Как они вновь встретили его среди толпы языческих богов, как непривычно было видеть его защищающим Кали и всех их, оставаясь наедине с братом. Даже пресловутое порно оказалось лишь пятиминутной обрезкой. Сэм специально смотрел, когда не было рядом брата. И вот теперь он снова здесь, неизвестно почему, неизвестно зачем и неизвестно, как может так спокойно спать, когда у Сэма голову кругом идет от всех этих божественных заморочек.
– Поспишь тут, когда ты шестеренки свои не смазывал аж с детства, - Габриель поднял голову
– Извини, - мигом устыдился Сэм. Если бы он знал, как не нужно было думать, он бы тут же прекратил. Архангелу пришлось сегодня максимально приблизиться к образу человека, это наверняка требовало сил, даже у такого существа…
– Еще раз услышу о себе нечто вроде «ТАКОЕ существо», без предупреждения в глаз дам, - он подложил ладонь под подбородок, сдвинув наручные часы.
– А разве ты ну не…. ПОДОБНОЕ существо? – не понял Сэм.
– Сколько процентов мозга использует человеческая душа, Сэмми?
– На размышление, творчество и мыслительную деятельность только пять процентов…
– А теперь на тебе грандиозную мысль: ангелы и есть людские души, только они используют не пять процентов мозговой деятельности, а все сто, а за многие года приобретают еще пару-тройку навыков. Иначе мы не смогли бы занимать вессели, - он попытался не зевнуть, но у него плохо получилось, и он закрыл рот ладонью, зажмурившись.
– И все мы ангелы? – Сэм приподнялся, чтобы удобнее было смотреть на архангела.
– Да сейчас, тридцать раз, ага, - улыбнулся Габриель. – Все тебе расскажи. Просто достало меня, что ты из меня нечто вроде пришельца делаешь. Фу, весь сон прогнал своими жизненно-важными вопросами…
– Как выглядят небеса?
– Пошли, раз такое дело, - он поднялся на ноги, отряхнул шорты от песка и протянул руку Сэму. Сверкнул в последних слабых лучах солнца циферблат его часов, а черный ремешок отчего-то очень красиво смотрелся на тонком запястье. Еще более тонком по сравнению с ладонью Сэма, принявшим эту руку и с помощью архангела поднявшемся на ноги. – Только договоримся, что я отвечаю только раз и никогда больше?
– Не вопрос, - покивал Сэм и отдал ему рубашку, которую Габриель безуспешно пытался найти на песке, там, где оставил. А Сэм беспорядка не любил. Вдруг стал не любить. – Так как они выглядят?
– Если объяснять совсем уж примитивно, то огромные своды на тонкой плите вокруг всей поверхности Земли, - Габриель пошел босиком по мокрому песку на краю прилива. – Они не прям вот каменные и мраморные, как те скамейки, но скорее… Как очертания более темных линий на более светлом, так, по крайней мере, в нашем корпусе. Никогда не замечал, что если что-то мешает тебе слышать песню, и до тебя доносятся только отдельные созвучия, тебе все равно кажется, что ты ее слышишь нормально? – не дождавшись кивка Сэма, он продолжил. – Ангелам не нужен целостный образ, они угадывают по деталям. Потому Небеса часто кажутся пустыми и однообразными для тех, кто впервые их видит. И, опережая твой вопрос, нет, люди их не видят, потому что все это находится в таком… «пространственном кармане», некоторым индивидуумам как-то получается попасть туда на своих самолетах, и они пропадают без вести здесь, на Земле. Почему, даже не спрашивай, зависит от того, кто на этого человека натолкнулся. А учитывая то, что большинство ангелов, просиживающих штаны в Небесной канцелярии есть ангелы Михаила или Рафаила, я тому человеку бы не завидовал. Для ангелов люди не представляют особо значения, в общем-то…
Они шли вдоль берега, Габриель зашел еще глубже, а Сэм то и дело отпрыгивал от волны и припрыгивал обратно, боясь упустить хоть слово. Вдалеке мигали какие-то огни и играла тихая еще музыка. На самом же пляже почти никого не осталось.
– Для вас мы тоже ничего не значим? – это была не претензия, не обида, но просто вопрос.
– Стали бы мы вытаскивать тогда ваши пустые головы из-под того рояля, - вопрос довольно глупый.
На дороге еще шумели машины, как в любом городе, где и ночью не утихает жизнь, там же спешили домой рабочие люди, девушки, возвращавшиеся из магазинов с кучей пакетов, спортсмены и просто те, у кого сегодня – именно тот понедельник, когда нужно будет начать заниматься спортом. Зажигались лампы в тех ресторанчиках, что работали до вечера, в домах за ними, в тех дворах еще играли дети, громко кричавшие какие-то стишки и оравшие друг на друга, вывешивали зачем-то белье на балкон, хотя от влажного морского воздуха оно вряд ли бы высохло. Орали с одного этажа на другой в поисках заблудших душ, где-то выгуливали лающих собак, бегающих особо резво толпами за одной несчастной кошкой, оказавшейся не в то время не в том месте…
– Если ты говоришь, что я не должен ТАК говорить, то разве ты не понимаешь, что я по-другому не могу воспринимать? – какое сложное местоимение «тебя». Оно личное. Слишком личное.
– Что мне, начать голодать, спать естественным путем, резко отупеть и крылья замаскировать под портативный дельтаплан? – проворчал Габриель, вглядываясь в мелькающие огни впереди. – Я ничего не смогу сделать до тех пор, пока ты сам не осознаешь собственную тупость.
– Это вполне естественное явление для человека, который при определенном количестве знаний просто не может воспринимать ангелов как парней из соседнего двора, - возразил Сэм, чувствуя первые дуновения холодного ночного ветра.