Бесконечная любовь
Шрифт:
Камелия резко отвернулась и шагнула к двери. Грегори попытался взять ее за руку, но она остановила его сердитым взглядом.
— Не смейте прикасаться! Не хочу с вами разговаривать! И видеть больше не хочу. Оставьте меня в покое!
Она поспешила выйти и стремительно зашагала по коридору, хотя все миллион раз объясняли ей, что так делать не следует. Какая разница, женственно она ходит или неженственно? И так ясно, что она не леди; зачем же лезть из кожи вон и притворяться?
На себя мисс Баском сердилась ничуть не меньше, чем на лорда Сейера. Разве можно открыто и прямо высказывать все, что думаешь? Ее же предупреждали об опасностях бомонда. Подумать только! И она еще волновалась, что Лили слишком наивна и доверчива! Стоило молодому человеку открыто, тепло улыбнуться и пару раз смущенно запнуться, как она тут же растаяла и принялась болтать без оглядки, напрочь забыв об осторожности! Рассказала, что недолюбливает светское общество, да еще и принялась рассуждать о бессмысленности и пустоте титулов! И вот оказалось, что он рано или поздно, после смерти отца, станет герцогом, а выше герцога стоят только принц и король!
Наверняка все это время Сейер в глубине души над ней насмехался. Чего стоит один лишь вопрос о том, стал ли бы он лучше, если бы оказался не самим собой, а графом. Он едва заметно улыбнулся и ответил, что не стал бы. А про себя, должно быть, рассмеялся, ведь граф ниже герцога! На память пришли все только что совершенные грубые ошибки. Во-первых, подошла и первой представилась, что для леди недопустимо. Интересно, Грегори расскажет Вивьен о ее промахах или сохранит историю для приятелей, чтобы посмеяться за портвейном и сигарами?
Мисс Баском вошла в зал и обнаружила, что Ева и Фиц ее разыскивают, чтобы вместе отправиться к столу. К счастью, даже Лили успела устать до такой степени, что сразу после ужина попросилась домой.
Дома, в Стьюксбери-Хаусе, сестры вместе поднялись наверх. Лили взяла Камелию под руку.
— Я так устала! А ты, Кэм? Но вечер все равно прошел замечательно, правда?
— Да. И ты была на нем первой красавицей.
Лили довольно захихикала:
— Там же была Вивьен, а с ней соперничать трудно. И мисс Паркинтон очень хороша, правда?
Камелия неблагородно фыркнула, и Лили рассмеялась:
— Пойдем, Кэм. Давай спрячемся в моей комнате и всласть обо всем посплетничаем.
Камелия вздохнула, но послушно пошла следом, хотя больше всего на свете сейчас хотелось забиться в угол и оплакать раненую гордость. Горничная ждала, чтобы помочь девушкам раздеться, однако Лили отправила ее спать, заверив, что они прекрасно справятся сами. А как только служанка закрыла за собой дверь, повернулась и требовательно посмотрела в глаза.
— Так что же случилось?
Она зашла сзади и принялась расстегивать на сестре платье.
— С кем?
Камелия сделала вид, что не понимает.
— С тобой. Тебя явно что-то мучает. Я это почувствовала, когда села рядом за стол. В чем дело?
Лили повернулась спиной, чтобы Камелия оказала такую же услугу.
Та пожала плечами:
— Какая разница? Сегодня твой день, и говорить надо о тебе.
Лили небрежно взмахнула рукой, словно сегодняшний бал и не занимал ее мысли в течение последних двух недель.
— Об этом можно поговорить и завтра. Так мы и сделаем. А сейчас хочу немедленно узнать, по какой причине ты сидела за ужином мрачнее тучи.
Камелия, конечно, не удержалась, и вскоре вся история вылилась бурным потоком — начиная с ядовитых выпадов Доры и заканчивая появлением в библиотеке Вивьен.
— Какой ужасный человек! — возмущенно воскликнула Лили. Глаза ее пылали праведным гневом. — Надеюсь, ты сумела поставить наглеца на место?
Не переставая разговаривать, девушки сняли неудобные бальные платья. Лили отдала Камелии свою ночную рубашку, накинула на плечи шаль и усадила сестру в кресло возле камина. А сама устроилась напротив, на стуле.
— Если бы знала, как это делается, непременно поставила бы.
Камелия улыбнулась: реакция сестры оказалась правильной.
— Надо учиться. А еще лучше дать ему от ворот поворот.
— Что-что? — Камелия не смогла удержаться от смеха. — Кто научил тебя таким выражениям?
— Кузен Гордон. Он же был на балу, разве ты не видела?
— Слава Богу, нет. Хоть этого удалось избежать, и то хорошо. Не уверена, что выдержала бы еще и его. Для одного вечера достаточно Доры Паркинтон и благородного герцога Сейера.
— Маркиза Сейера, — весело поправила Лили. — Перед герцогом это самый высокий титул. Ева долго втолковывала мне аристократическую иерархию.
— Его титулы меня ничуть не интересуют. Отвратительный тип! Все время надо мной насмехался.
— В таком случае у маркиза очень странное чувство юмора. Я бы на его месте сгорела от стыда.
Камелия снова засмеялась. Искренний, эмоциональный ответ сестры оказался как нельзя кстати.
— Да, было крайне досадно. Но сейчас это уже не важно. Просто постараюсь больше с ним не встречаться.
Камелия пожала плечами.
Даже сестре она не собиралась признаваться, что самое ужасное заключалось в том, что брат Вивьен ей понравился. С ним было так интересно разговаривать, так по весело смеяться!
— А ведь я снова попала в дурацкое положение. Нельзя было делать ничего из того, что я сделала. — Камелия принялась перечислять ошибки и для наглядности загибать пальцы. — Говорила слишком откровенно и даже не догадалась узнать, обладает ли собеседник каким-нибудь титулом. Долго оставалась в комнате один на один с мужчиной. Разговаривала с ним без официального знакомства. Больше того, сама сказала, как меня зовут. Ну и наконец, узнав правду, выпалила все, что думала. Нагрубила маркизу, а этого скорее всего светское общество не прощает. Что же еще? Ах да. Доре Паркинтон я тоже нагрубила, и она непременно всем об этом расскажет.
Лили поморщилась:
— Какая разница, что подумает Дора Паркинтон? Или ее подруги? И что за проблема, что твой новый знакомый не сообщил, что носит высокий титул? Все это такие мелочи.
— Согласна с тобой, но я не об этом. В последнее время ты занимаешься только свадьбой, Каррами, светской жизнью и новыми знакомыми. Иногда даже кажется, что между нами все изменилось. Что мы с тобой…
Лили посмотрела серьезно:
— Мы с тобой что? Больше не сестры?
— Нет, конечно, сестры. Но может быть, уже не такие родные, как раньше. Как будто стали… разными. Ты изменилась.