Бесконечная война
Шрифт:
Пока мы набирали высоту, я обратил внимание, что вода в Атлантике кажется неестественно зеленой, и решил позже спросить стюардессу. Но тут все стало ясно: мы пролетали над океанской фермой — четыре больших плота,— я не знал, на какой высоте мы находимся, и не мог оценить их размеры,— двигались цепью, оставляя за собой полосы чистой голубой воды, которые постепенно исчезали, затягивались зеленью. Еще до посадки мне удалось узнать, что плоты собирают какой-то вид тропической хлореллы, ею откармливают скот.
Женева тоже представляла собой здание-город, похожее
Сквозь вихри снежинок — как здорово, оказывается, под открытым небом! — мы перешли из лайнера в чоппер, он доставил нас на крышу города, потом мы опустились лифтом, проехали на движущейся дорожке, снова спустились на лифте, снова дорожка, потом уже нормальный коридор, и вот мы на Трансштрассе, 2818, комната 45 — так сказано было на адресной карточке у меня в руке. Мой палец задержался на кнопке звонка, я вдруг оробел.
Я уже свыкся с мыслью, что отца больше нет на свете — подобного рода информация была заботливо приготовлена для нас на Старгейте,— и меня куда больше волновала сейчас перспектива увидеть маму, которая стала вдруг восьмидесятичетырехлетней. Я едва не рванул в сторону, чтобы отыскать местный бар и немного приглушить чувства, но решил идти напролом и нажал кнопку.
Дверь тут же открылась. Мама постарела, конечно, но внешне почти не изменилась, только больше стало морщин и волосы были совсем седые. Мы посмотрели друг на друга и обнялись, и мне стало удивительно хорошо, что я так рад снова ее видеть.
Она взяла у меня шапку и проводила в гостиную номера, и тут я встал на пороге как вкопанный: там стоял мой отец, улыбался, но лицо серьезное, в руке — неизменная трубка. На мгновение я послал проклятье армейским растяпам, неправильно меня информировавшим, но тут же понял, что это не мог быть мой отец, что таким я видел его еще в детстве.
— Майк? Это ты, Майк? — Он засмеялся.
— А кто же еще, Уилли?
Это был мой младший брат, теперь уже солидный мужчина среднего возраста. Последний раз я видел его в 1993-м, когда закончил колледж. Ему было тогда шестнадцать, через два года он был уже на Луне в составе программы ИСООН.
— Ну как, Луна надоела? — спросил я, пожимая руку брата.
— Нет, нет, Уилли, я теперь каждый год на месяц-два возвращаюсь на «большую землю». Теперь не то что раньше.— Когда его завербовали, человек получал право только одного проезда назад — в случае, если рассчитывался: топливо стоило слишком дорого для ежегодных отпусков.
Мы все трое уселись вокруг мраморного кофейного столика, и мама предложила мне сигарету.
— Все так переменилось,— сказал я прежде, чем они могли спросить что-нибудь про войну.— Расскажите мне, как живете, расскажите обо всем.
Брат замахал руками и рассмеялся:
— Однако длинная будет история. У тебя как, пара недель в запасе имеется? — Он явно еще не решил, какого тона придерживаться со мной. Кто я ему, племянник или как? Во всяком случае, я уже не старший брат.
— Майкла
— Ну, мама...
— Огромный энтузиазм и никакого опыта.
Я закурил сигарету, у нее был странный сладкий привкус, и глубоко затянулся.
— Луняне каждый год по пять недель проводят на Земле. Половину времени они тратят на советы, как земляне должны вести дела.
— Возможно. Но остальную половину времени мы просто наблюдаем. Объективно.
— Ага, вот и любимое словечко нашего Майкла — «объективно».— Мама откинулась на спинку кресла и улыбнулась.
— Мам, ты же сама понимаешь... Черт, оставим. Уильям сам разберется, у него еще жизнь впереди,— Он выпустил облачко дыма, я заметил, что он курит не затягиваясь,— Расскажи нам лучше о войне. Я слышал, ты был в настоящем бою с тельцианами. Лицом к лицу.
— Да, было. Ничего особенного.
— Ага, я слышал, они трусы,— сказал Майкл.
— Да я бы не сказал... так.— Я потряс головой, собирая мысли. Марихуана нагоняла на меня сон.— Похоже, они просто не понимали, в чем дело. Это было как в тире — они выстраивались в линию, мы их подстреливали.
— Как же это? — сказала ма.— А передавали, что у нас убито девятнадцать человек...
— Девятнадцать человек убито? Это неправда.
— Я точно не помню сейчас.
— Мы действительно потеряли девятнадцать человек, но только четверо были убиты. Это еще в самом начале боя, пока мы не разобрались в их противовоздушной системе.— Я решил не останавливаться на подробностях, обойтись без лишних сложностей.— Из оставшихся пятнадцати одного ранило нашим же выстрелом. Он потерял руку, но остался в живых. Остальные... сошли с ума.
— Как... особое оружие тельциан? — спросил Майк.
— Да ни при чем тут тельциане! Наши мозги подвергли обработке, запрограммировали стрелять во все, что движется, как только сержант произнесет ключевую фразу. Когда люди пришли в себя потом, они не смогли вынести воспоминаний. Как они крошили тельциан.— Я потряс головой. Наркотик что-то сильно стал на меня действовать.
— Слушайте, я ужасно извиняюсь.— С некоторым трудом я поднялся на ноги,— Я уже почти двадцать...
— Ну конечно же, Уильям.— Мама взяла меня под локоть и провела в спальню, пообещав разбудить вовремя, чтобы мы успели на вечернее празднество. Кровать была чересчур удобной, но я мог бы заснуть, даже прислонившись к обхватистому дереву.
Усталость плюс «трава» и множество впечатлений: в результате маме пришлось брызгать мне в лицо холодной водой, иначе просыпаться я не хотел. Потом мы подошли к стенному шкафу, и мама выбрала мне подходящее для официального приема обмундирование. Я предпочел кирпично-красное одеяние — серо-голубой цвет показался мне несколько франтоватым,— принял душ и побрился. От косметики я отказался (Майк уже накрасился и предлагал мне свою помощь), вооружился листком с инструкциями, как найти Генеральную Ассамблею, и отправился в путь.