Бесконечное движение к свету
Шрифт:
– Мечутся в поисках прощения – Амур сделал небольшую паузу и всё так же глядя вверх, добавил – А на Земле всё было бы проще. Там всего и делов-то – простить и покаяться. Ведь если ты кого-то прощаешь, значит, кто-то и тебя прощает. А так теперь метайся по всему мирозданию.
– Это из-за трёх копеек? – удивился Андрей.
Амур повернул к нему лицо и, глядя прямо в глаза, чётко и ясно произнёс – «Душа должна быть чистой, абсолютно чистой. Только тогда она обретёт покой и сможет переместиться дальше».
– Куда дальше? – спросил Андрей.
– А вот этого я не знаю – Амур развёл руками – Куда? Зачем?
Он повернулся и сделал шаг назад. И только теперь Андрей заметил, что на нём кроме фартука из одежды больше ничего нет. Сзади, полы фартука сходились не до конца, и в образовавшемся просвете мелькала его волосатая, ничем не прикрытая, задница. «Что это они все здесь голые ходят? – мысленно спросил Андрей и тут же в его голове возник второй вопрос, который стал ответом на первый – А зачем в аду одежда?».
Амур сделал шаг и остановился. Он, какое-то время о чём-то сосредоточенно размышлял, потом вполголоса бросил через плечо – «Я знаю только одно – должна быть вера. Если есть вера, значит, будет всё. Плохое или хорошее – это уже другой вопрос. Но если нет веры, значит, нет ничего».
Окружающей походкой Амур пошёл вдоль берега. В том месте, куда он направился, на берегу, почти у самой воды, стоял стол, наспех сколоченный из грубых неотёсанных досок, а рядом, какое-то корыто. Подойдя к этим предметам, мужчина поднял лопату, лежащую под столом, и начал ей бросать в корыто землю. Затем, из-под стола, он достал кувшин с длинной ручкой, подошёл к воде, зачерпнул, вылил в чан и лопатой стал всё это перемешивать.
Андрей перевёл взгляд на двигающиеся в небе искры.
– Скажите, а что будет с непрощёнными душами? – спросил он.
Амур остановился и выпрямился. Затем он вытер ладонью нос и вдруг громко плюнул в сторону.
Он какое-то время стоял неподвижно и задумчиво смотрел на свой плевок.
– Дермо… – наконец сказал он и вдруг, повернув голову к Андрею, добавил – А что… и это надо.
Андрей переводил растерянный взгляд то на Амура, то на мечущиеся над головой искры.
– Скажите, а Гитлер…? – несмело спросил он, указывая пальцем вверх.
Амур вдруг замахал руками, и на его лице появилась страдальческая гримаса.
– Ой, не надо тебе это видеть… – произнёс он и, зачерпнув лопатой перемешанную массу, бросил на стол. Потом он разделил её на две части, сел на край корыта и начал одну из частей руками раскатывать по столу. Раскатав в тонкий блин, он две противоположные стороны свернул трубочками. Дальше, расплющил их пальцами, загнул к верху и соединил вместе продольные концы. Получилась небольшая лодочка, сантиметров двадцать в длину и пять в ширину. Из второй части массы Амур сделал стержень, длинной сантиметров десять и три в диаметре. Затем он вставил этот стержень вертикально в средину лодочки. Получилось мачта. После этого Амур понёс своё изделие к реке и поставил на берегу. Потом, осторожно ступая, зашёл по колена в воду и поймал две лодочки с горящими мачтами-свечами. Вернувшись к своему изделию, он соединил вместе два горящих пламени и зажёг свою свечу-мачту. Когда пламя у новой свечи стабильно разгорелась, он поставил все три конструкции на воду а сам вышел на берег и в какой-то задумчивости долго смотрел как, покачиваясь на волнах, уплывае его изделие.
– А что вы делаете? – наконец спросил Андрей.
– Зажигаю свечи – ответил тот задумчиво глядя на плавающие огни.
– Зачем?
Амур повернулся и недоумённо посмотрел на Андрея.
– Что бы был свет – произнёс он и снова взялся за лопату.
– Вы, люди, глупые существа – говорил Амур, проделывая заново всё те же операции – Вы не цените жизнь, вы не знаете, что вам дано. Это же так интересно – жить! Есть, пить, спать, ходить, думать, мечтать. Не то, что здесь – дерьмо, дерьмо, дерьмо….
Вдруг Андрей услышал голос Простакова.
– Вы где-нибудь, там у себя, видите крест? – спрашивал тот.
– Какой крест? – не понял Андрей.
– Перекрестие, пересечение чего-либо, какие-нибудь пересекающиеся линии на предметах?
Андрей повернулся вокруг себя, вращая головой во все стороны, но нигде ничего подобного не находил. Он внимательнее стал рассматривать конструкцию стола, за которым работал Амур. Однако там нигде ничего не пересекалось.
– Я бы с удовольствием променял свою вечность на жизнь обычного земного человека – продолжал Амур – пусть самого бедного, больного, даже парализованного и прикованного к постели. Потому как ваши мучения не вечны. К тому же страдания это тоже хотя бы какое-то разнообразие. Бороться и победить – что может быть лучше? Пусть даже всего лишь бороться, и то великое дело. А здесь всё одно и то же, одно и то же… И конца этому нет…
Вдруг Андрей услышал у себя сзади, как кто-то шёпотом произнёс его имя и обернулся. Метрах в десяти от него, у скалы, однобока освещённый, стоял огромный, лохматый пёс. Андрей узнал его: это был пёс, который набросился на его во дворе дома Ганкуева.
Тем временем собака повернулась и неспешно скрылась за выступом.
Андрей интуитивно понял, что ему надо следовать за ним. Он посмотрел на Амура, который сидел за столом, увлечённо мастерил своё изделия и что-то бубнил себе под нос.
За скалой был полумрак. И, тем не менее, все предметы которые здесь находились, прекрасно различались. Пологий спуск вёл к центру небольшого углубления, где в самом низу стоял крест, на котором висел распятый человек. У его изголовья, на вершине креста, сидел чёрный ворон и, ворочая головой, то одним, то другим глазом поглядывал на опущенную голову этого человека. У подножья креста, в позе сфинкса, мордой обращённой в сторону Андрея, расположился пёс. На этот раз он не проявлял никаких признаков агрессии и Андрей, даже не обращая внимания на его, осторожно приближался к распятию. Дело в том, что человек, висевший на кресте, казался ему знакомым: эта пятнистая форма, коротко стыженная голова, ершистые усы…. Это несомненно был он, Андрей старший.
В каменный крест нельзя было вогнать гвозди, поэтому руки и ноги Андрея привязали веревкой.
Узел находился у самых ног, как раз на уровне глаз Андрея младшего и он, подойдя, без колебаний потянул за конец верёвки.
От сильного рывка всё крепление сразу ослабло и тело рухнуло вниз.
Андрей младший поймал себя, сначала положил на плечо, потом осторожно опустил на землю.
Андрей старший был без сознания, но живой и вполне материальный. Андрей младший чувствовал массу его тела, тепло, исходящее то него и удары сердца. Он осторожно положил это тело на землю, прислонив плечами к основанию креста.