Бесконечность

БЕСКОНЕЧНОСТЬ. ЧАСТЬ I.

«Поколение, не знавшее юности,

не узнает и старости»

ВАСИЛЬЕВ. Б.Л.

Глава 1.

Он проснулся от барабанной дроби дождя, и леденящий, беспочвенный ужас охватил все тело. Попытка вдохнуть глоток воздуха ощущалась резью в горле, издавая собой хриплые звуки. Сквозь слезную пленку, когда очертания еще не приобрели явный характер, он смотрел в потолок в надежде рассеять остатки кошмарного сна.

«Просто

Спустя мгновение резко вскочил, будто что-то вселило в него былой страх, подтянувшись к стенке кровати, он прижал колени к груди и обхватил крепко руками. После потер глаза и, снова щурясь, начал пристально всматриваться в потолок — трещина. Он помнил зигзагообразный стык с куском отвалившийся известки, это была его комната. Совсем дурно стало, когда понял, что не был здесь много лет. Угнетающие чувства нахлынули разом: паника, отчаянность и далекая надежда. Надежда на то, что он в безопасности.

Он оглянулся вокруг: маленькое, тесное помещение, обшарпанные обои в цветочек прогнили в некоторых местах, с пола содран ковролин и только по ошметкам у плинтуса это понятно. Вспомнил своего старого плюшевого пингвина с красным пятном на пузе от малинового варенья. Игрушка валялась точно там, где в последний раз и видел: на нее плотно легла, отягченная, нaпитaннaя пылью паутина. Над кроватью разбитая лампа, вкрученная в патрон, открытые створки окон заставляли полоскаться и хлопать старые занавески. Кровать тоже не изменилась и была слишком мала парню: поджатые ноги ступнями упирались в торцевую спинку. Воздух в комнате пропитан влагой и пылью, дышать практически нечем. Никаких свежих следов человеческого присутствия за много лет.

Он сидел некоторое время с изумленным видом, задавался: Что, черт его, произошло? Безуспешно силился вспомнить, что было до того, как проснулся, но ничего, кроме родителей и отрывков раннего детства, в голову не приходило, словно его жизнь, как кассету с фильмом перемотали на более интересный момент, пропуская огромный участок сюжета.

Как ни странно, первоначальный страх улетучился, теперь его место заняло сильное любопытство. Спустя некоторое время встал. Под ногами поднялось грязное облако и растянулось удавом до двери в коридор.

В груди участилось сердцебиение. Зажмурив глаза, открыл дверь.

— Мам! Пап! — горло саднило от крика, голос охрип. Пусто. Кроме собственного эха ему никто не ответил.

— Есть кто-нибудь?! — истошный крик снова забил по стенам.

Безнадежно.

Свой дом Бен прекрасно помнил, по-крайней мере таким, какой он был много лет назад. Они с отцом постоянно играли в прятки, самым важным было не выдать себя скрипнувшей половицей, и Бен отлично знал, где эти места. Коридор с того времени не изменился, правда был намного чище: прохудившийся красный палас, четыре бра — по одному у каждой двери. Ванная комната была самой опасной для игр: дверь в нее покосилась и грубо шаркала дощатый пол, вычерчивая на нем кривую. Не забыл даже то, что вентили были перепутаны.

На всякий случай снова крикнул:

— Мамааа! Пап!

Никого.

Протяжный скрип пола. Еще раз. А здесь брякнет так, что палас вздыбится от вскочившей под ним доски. Так никто и не починил.

Он вел рукой по выпуклому орнаменту обоев, двигаясь в сторону ванной комнаты. Вспоминал, как его будила мама на завтрак; затхлый воздух в доме от субботних блинчиков; как с родителями целыми днями гуляли в парке съедая при этом не меньше десятка сладкой ваты и мороженого . От всей этой накатившей ностальгии в груди начала разливаться пустота, проникая в каждую клетку тела. Несправедливое одиночество обдало кожу мурашками: еще чуть и ком обиды в горле выльется слезами из глаз.

***

Снял порванную рубашку, пропитанную потом, словно в ней выполнял физические упражнения не меньше месяца, с трудом стянул извозюканные джинсы и кинул на пол, после, взгляд коснулся зеркала. Оно отразило незнакомое ему, чужое лицо, патлатый чумазый мальчик с засохшей кровью на уголке рта, темные длинные волосы представляли собой разлохмаченное гнездо. Он притронулся к лицу, и в отражении рука обняла щеку парня.

«Где ж ты себя так уделал?...» — Бен смотрел на дрожащие грязные руки, усыпанные мелкими порезами.

Минута. Еще одна. Разглядывал худощавое тело все в синяках и ранах, едва коснулся шеи, тут же ощутил жжение на затылке. Сейчас Бена переполняла целая гамма чувств, но главенствовало смятение. Охватили совсем чуждые образы: он это помнит, но не понимает откуда они.

— Давай мы никогда не скажем сколько осталось? Не показывай мне, а я тебе не покажу!

— Пенни, отличная задумка, правда!

— Держи, — она протягивает кусок изоленты, — заклей его сам, что бы я не видела числа! Ну же, Бен!

— Бен?

От спонтанного воспоминания ноги покосились и он упал прямо на кучку грязной одежды. Бедолага тер ушибленное колено, а второй рукой, как следует прощупывал каждый миллиметр взбухшей кожи на затылке. Бесконечность. Что-то пытался вспомнить, но панорама образов ускользает из головы практически сразу. Среди цветных размытых пятен виднелась девушка лет пятнадцати, белокурые длинные волосы и бледная, почти прозрачная кожа.

«Пенни»

Еще раз проверил шрам, пытаясь понять, откуда он появился, после снова оглядел все тело на наличие других знаков. Ничего. Только бесконечность. Знак на затылке и дежавю определенно связаны. Откуда у него шрам? Бен резко схватил свои вещи с целью вытряхнуть все из карманов, но ничего, кроме земли и сушеного листика, не нашел, задний карман и вовсе дырявый. Не задерживаясь больше на холодном кафеле, он разочарованно встал цепляясь за раковину и полный мыслей, вошел в кабинку душа.