Бесконечный стартап
Шрифт:
– Скажи, а что все-таки случилось в прошлый раз? – показал я то ли свое неумение оставлять некоторые вопросы засекреченными, то ли страсть к тотальному контролю.
– Я тебе расскажу когда-нибудь. Но не сегодня.
– Спокойной тебе ночи и напиши мне завтра, окей?
Юлька молча кивнула и зашла в подъезд, а я так и стоял еще минут пять, глядя на сотни светящихся окон многоэтажных домов и россыпь горящих звезд, которые так хорошо видны в пригороде. Завтра мне предстоял сложный день – была назначена встреча с непрофессиональным инвестором, то есть с той категорией, которая не относится ни к friends, ни к family в шутливом обозначении источника финансирования стартапа ранних стадий. В самом начале, полные сил, энергии, в ожидании успеха, мы договорились с моим партнером о том, что деньги у таких инвесторов брать не будем ни при каких условиях. Слухи о горе-стартаперах, связавшихся с «серыми» или даже бандитскими финансами, гуляли по венчурному
Глава 4
Инвесторы
Я ехал на заднем сиденье Uber Start с черным пакетом в руках, набитым неаккуратно сложенными деньгами. В обменном пункте наших знакомых не было крупных купюр, и тринадцать миллионов рублей они выдали в таком виде, что каждый взгляд водителя, кавказца с густой черной бородой, в зеркало заднего вида заставлял меня холодеть. Тонкий пакет для мусора, конечно же, порвался, и я отчаянно прикрывал дыру рукой в надежде, что этот благонадежный гражданин не заметит содержимого. Мои мысли скакали огромными тяжелыми прыжками из-за повышенного черепного давления, вызванного стрессом. Почему я здесь? Зачем я на это согласился? Какая последовательность событий привела меня в эту ситуацию? В какой именно момент я должен был остановиться и закрыть «не полетевший» проект? Неужели кто-то еще из бравых ребят, пишущих статьи о своем успешном успехе, вот так ездил в такси с пакетом наличных?
У нашего новоиспеченного инвестора были проблемы с законом, пара уголовных дел по статье «Мошенничество, совершенное организованной группой лиц в особо крупном размере» и еще одно, административное, за неуплату налогов. Он всячески скрывал свои активы, счета и наличность. Не пользовался пластиковыми картами, не совершал больших покупок внутри России и не ходил в обменные пункты. Поэтому он выдал нам доллары, видимо взяв их в спальне под кроватью, потому что отходил он за ними именно туда, пока мы ждали в кухне. Затем валюту нужно было обменять на рубли, а потом снова на доллары. Причем последнюю замену уже должен был сделать доверенный человек с подтвержденным доходом. Далее этот же друг инвестора должен был положить валюту на счет в банке и отправить в адрес нашего стартапа в американский банк.
Стоит уточнить, что почти все известные мне стартапы имели юридический и финансовый центр за пределами Российской Федерации. В основном такие организации регистрировались в штате Делавер в США – эдаком негласном американском офшоре, реже в Австрии, Швейцарии или на Кипре. Туда же передавались права на интеллектуальную собственность. Профессиональные инвесторы из стран бывшего СССР другие варианты структурирования сделки даже не рассматривали. А еще они не рассматривали проекты, желающие фокусироваться на домашнем рынке. То есть наша страна от повышенной активности инноваторов и технических гениев ничего, кроме оттока капитала и мозгов, не получала.
Uber деликатно припарковался около отделения банка в районе Пресни. Вдруг я понял, что не заметил почти сорока последних минут пути, и тут же ощутил совершенно необъяснимое стальное спокойствие, а может, и блаженство. «Интересно, может, я уснул, или у меня от алкоголя и стресса уже начались провалы в памяти? По состоянию, скорее, будто спал…» – подумал я и вышел из машины.
– Привет, Маркуша! – дружески обратился ко мне худощавый мужчина небольшого роста с красноватым славянским лицом, хотя мы виделись впервые.
– Привет. Ты талончик взял уже? – перешел я на «ты» вслед за собеседником, хотя мне всегда это было не очень комфортно делать, и уставился на его ботинки из змеиной кожи синего цвета, носы которых указывали точно на 2001 год.
– Да не, я со встречи только прискакал, вопросики решал тут.
Мое литературное эго на этой фразе содрогнулось, ведь на вопросы ищут ответы, а решают – задачи. Мы быстро оформили банковскую операцию, и Вася (так звали моего нового знакомого) предложил мне перекусить, а может быть, и выпить. Учитывая число уничтоженных нервных клеток за последние четыре часа, я решил, что обед пойдет мне на пользу, несмотря на грозящее испытание безграмотностью и быдловатостью собеседника. Мы немного прогулялись пешком и устроились на больших и удобных диванах чайханы, спрятавшейся в закоулке напротив Московского зоопарка. Поначалу я не понимал, почему такие люди, как Вася, очень любят подобные заведения. Но посетив более десятка встреч с московскими псевдобизнесменами, застрявшими в девяностых, я догадался, с чем это связано. Во-первых, здесь можно курить электронные сигареты, а во-вторых, можно заказать чайник зеленого чая и пять раз просить официантов подлить кипятку. Причем делается это с таким видом, будто за предыдущие два-три визита в этот ресторан наш условный Вася оставил здесь минимум сто тысяч рублей, из которых двадцать отдал на чаевые. Возможно, эти люди так и делали, но я ни разу своими глазами этого не видел.
– Слушай, Марк, – бодренько начал Василий, – тут один персонаж у меня нарисовался, вице-презик очень большого банка с очень маленьким названием. У них сеть ведь огромная, можно твой стартапчик туда сначала поставить работать, а потом, может, они его и купят. Что думаешь?
Вася, по понятным причинам, совершенно не понимал, чем мы занимаемся, как устроены большие корпоративные продажи, и, самое главное, не знал смешных размеров типового бюджета клиента на наши услуги. А еще Вася не знал, что наш стартап – это своего рода Uber для профессиональных сервисов, так что большой и крупной компании такую штуку не продать. Ее сотрудники не привыкли ничего делать сами, а лишь распределяют бюджет, выбирая максимально возможную температуру аутсорсинга собственных функций. Тем не менее я не стал спорить. Возможно, потому, что этот человек только что лично отправил нам двести тысяч, пусть и не своих, долларов.
– Давай, это очень интересно. Не уверен, что мы им подойдем, ведь мы уже пробовали продать в пятьдесят корпораций примерно… Но почему бы не попробовать еще?!
– Марик, ну что ты как маленький? Там же неважно, подойдете вы или нет. Я же говорю, уровень топовый у нашего человечка. Давай презентацию свою мне на почту, – улыбнулся Василий и заказал зеленый чай.
– Ты же поесть хотел и выпить?
– Да только что со встречи, говорю же, сытый я уже.
Размышляя о том, насколько долго человек может прожить, употребляя только зеленый чай, я заказал себе хачапури «по-аджарски» и порцию шашлыка из баранины. Мой собеседник принялся рассказывать о других своих «топовых» знакомых, о якобы заранее известных ему решениях по назначениям министров и почти принятых резонансных законодательных актах, судьбе Донбасса и Абхазии. Я перестал его слушать, не спеша ел и думал о Юле, жене и детях, моей неимоверной способности закрывать глаза на надвигающиеся катастрофы и такой же развитой способности этих самых катастроф избегать. Может быть, в этом и есть мой основной талант – привлекать деньги в любые, самые безнадежные проекты, а потом избегать последствий? Интересно, как я могу на этом заработать… Стать посредником, искать инвестиции для других команд? Нет, к таким дельцам в нашей стране слишком большое недоверие. А потом, не в каждую идею могу поверить так, чтобы мои глаза загорелись. Учить и консультировать основателей стартапов по части инвестиционной «упаковки» и повышения инвестпривлекательности? Так я уже это делаю, но за это платят копейки. Ну сколько я заработаю, десять тысяч долларов в месяц максимум? А может быть, сделать мегапроект, привлечь в него деньги и скрыться с ними навсегда… Да, пожалуй, это самый эффективный вариант использования таланта!
Принесли счет. Вася вытащил горсть десятирублевых монет и положил на стол в качестве чаевых. Я улыбнулся, вспомнив свое предположение о стотысячных тратах в этом заведении. Мы вышли из ресторана. Мне нужно было разобраться с документами по сделке, так как в спешке мы их не подписали, и я отправился в офис, уже в такси создав напоминание в смартфоне: «Вася, презентация». И тут же рассмеялся, вспомнив, как он диктовал мне свою электронную почту: «Эс, как русская Эс». В такие моменты мне кажется, что все происходящее – шоу и нас снимает, по меньшей мере, штук десять скрытых камер, как в фильме «Шоу Трумана». Ведь такие сцены могут происходить, только если написан яркий, заранее выверенный, очень остроумный сценарий.
– Дай мне папку с документами по инвесторам, – попросил я одну из своих сотрудниц, у которой хранились ключи от шкафчиков с ценными вещами.
– На ключи, иди и сам возьми, – тут же получил я ответ, достойный управленца, умеющего привлекать инвестиции и не умеющего строить мотивированные, лояльные и в то же время дисциплинированные команды.
Мне ничего не оставалось, как добраться до папок и бумаг самому. Я положил их рядом с ноутбуком, откинулся в кресле. В этой не очень толстой стопке (американское законодательство позволяет делать документы на пять страниц по сделкам в миллионы долларов) таился итог последних двух лет моей жизни. Договоры конвертируемых займов с инвесторами угрожающе тихо лежали друг на друге и смотрели на меня с надеждой и одновременно сожалением. Надежда, по-видимому, теперь заключалась только в том, что я выдам им сравнимые пакеты акций в своем следующем проекте. Сожаление же связано с тем, что в этих договорах об этом обещании не значилось ни одного слова.