Бесконечный [вечный] импульс перемен
Шрифт:
Девушка больше напоминала огромную фарфоровую куклу с белым лицом, чем живого человека. Она смотрела прямо перед собой, перебирая болтающиеся на запястье фенечки. На шее у неё был завязан всё тот же лёгкий синтетический шарф.
– Мальчишку вернуть сможет только чудо, – сказал им вчера врач. Маша с мамой спокойно, без истерик приняли этот вердикт. Перед тем как уйти, женщина обняла дочь и что-то шепнула, та согласно кивнула. Когда мама вышла из палаты, Рома, словно радар, почувствовал, как обстоятельства сжались вокруг её души безжалостным ежом. Как
Но это было вчера.
– Он всегда был другим. Не таким, как все. Знаешь? – сказала Маша, словно разговаривая сама с собой. – Он младше меня на каких-то пару лет, но ещё с детства понимал, видел и говорил слова, которые просто не могли посетить ум ребенка. Я, старшая сестра, всегда чувствовала себя младшей рядом с ним.
Рома осторожно положил ногу на ногу, скрипнув пружинами старой кровати.
– Ты уже видел нашу мать. Но когда-то у нас был отец. Он был добрым, заботливым. Правда, в редкие моменты трезвости. Однажды, когда пьяный папаша замахнулся на маму, Никита разбил маленькое зеркало на два крупных осколка. Он был ребёнком, ему было лет семь, не больше. Я помню, как один из осколков взмыл в воздух и вонзился в кулак отца.
Маша улыбнулась, а потом закусила губу.
– Всегда такой уверенный, всегда такой грозный. Я увидела в его глазах страх. Животный страх. Взрослый мужик испугался ребенка. Не знаю, что пришло в его пьяную голову, но он начал кричать про демонов и бесов, которые вселились во всех нас. А потом, как это обычно бывает, страх сменился яростью. Он начал избивать Никиту.
Рома опустил взгляд, ощутив мерзкую смесь жалости и какого-то низменного любопытства, которое почти кричало, требовало продолжения рассказа.
– Если бы не мама. Если бы не мы. Я уверенна, отец бы избил его до смерти. Мы с трудом оттащили его. Ему было семь лет. Всего лишь семь лет – сотрясение мозга, вывих плеча и переломы ребер. К счастью, он не помнит этого. Но тогда он тоже был на волоске, Рома.
Маша, наконец, посмотрела на него своими тёмными грустными глазами.
– Ты спасла его тогда? – задал вопрос Рома, и она кивнула. – Ты умеешь исцелять?
– Это не то исцеление, которое мы все представляем. Это и лечением трудно назвать. Я плохо это контролирую.
– Но ты сейчас не в лучшей форме, – Рома осёкся, наткнувшись на твёрдый взгляд девушки. Взгляд человека, который уже всё решил.
– Нужно всего лишь маленькое чудо. Крошечное. Помоги мне, Рома. И тогда моё желание сбудется.
– Какое желание?
– Я хочу, чтобы всё было хорошо, чтобы всё было, как раньше.
Может отговорить?
«А нужно ли отговаривать человека, который уже всё решил?», – ответил ему Бесконечный.
– Передай их ему. Как хочешь, но передай. Мне всё равно, как ты попадёшь в реанимацию, –она развязала по одной и дала ему пять разноцветных фенечек, которые носила на своей руке. – Ты мне должен. Сделай это, Рома. Помоги мне создать чудо.
Последние слова она произнесла совсем тихо, словно засыпая. Рома положил фенечки в карман джинсов. Сила, текущая в них, приятно уколола кончики пальцев.
– Я….
– Смерть стоит того, чтобы жить, – сказала она на прощанье слова из одной песни. – Иди.
Рома вышел в коридор, сразу ощутив запах больницы. Совсем рядом была палата Кирилла.
Отец и мать Кирилла как раз навещали его. Своей суетливой заботой они напоминали Роме его собственных родителей, которые тут же вернулись в город, узнав о случившемся. Они сразу стали кому-то названивать, срывались друг на друга и на Рому, но вскоре успокоились. Мама через своих коллег-врачей из другой больницы делала всё, чтобы помочь Кириллу, Никите и Маше.
Рома и Кирилл родились в хороших семьях. О такой семье, наверное, всегда мечтали Никита и Маша.
Мама Кирилла долго не могла расстаться с сыном, всё давала какие-то советы, несмотря на то, что супруг опаздывал на работу и торопил её. Рома тихо стоял в стороне.
– Пока, Мам, пока, Пап.
– Выздоравливай, сын.
– Я зайду вечером, Кирюша.
Папа Кирилла приветливо улыбнулся Роме, а мама передала привет его родителям.
– Привет, бро! Рад, что жив пока, – попытался пошутить Рома, чтобы хоть как-то разбавить мрачное настроение.
– Живее всех живых! – Кирилл лежал на кровати, подложив большую подушку под голову.
Рома поставил пакет с фруктами и соком на тумбочку.
– У Никиты был или у Маши? – догадался Кир.
– У Маши. Сейчас к Никите попытаюсь. Надеюсь, там не будет Юры.
– А если будет, скажи, что я сплю, не надо его сюда звать.
– Он тебя тоже достал?
– Ромыч, он мне ничего плохого не сделал, но я его не перевариваю, – Кирилл скорчил лицо, как будто его сейчас вырвет. – Он такой правильный, что рядом с ним я чувствую себя пожилой куртизанкой, попавшей на исповедь.
Рома через силу улыбнулся, и Кирилл сразу эту заметил.
– Свету забрали?
– Да, вчера вечером её мать приехала за телом.
– Понятно, – протянул Кир.
– На похороны мы не попадаем?
Рома помотал головой.
– Надо быть сильным, бро.
Легче не стало. Света и его мама были тёзками.
Рома уловил вопрос, который вертелся у Кира на языке.
– Нет. Новостей про Анну нет. Знаю только, что её в Киев увезли.
Тот печально вздохнул.
Кирилл ещё что-то рассказывал. Рома рассеянно слушал, сжимая в кармане конверт, рядом с которым клубком свернулись фенечки Маши. Обе эти вещи не давали ему покоя.
– Ладно, я к Никите, а потом опять к тебе.
– Она всё ещё обижается? – спросил Кир, имея в виду Машу.
– Обижается? Я у неё не конфету украл. Из-за меня погибли люди…
– Рома! – друг схватил его чуть выше запястья на этот раз намного сильнее. – Нет тут твоей вины, понял?!
Он попытался выдернуть руку, но не получилось.
– Хорошо. Нет вины, – огрызнулся Рома.
В этот момент по телику начался выпуск новостей, показывали то самое место, где всё произошло, Рома прибавил громкости.