Бесконечный [вечный] импульс перемен

Лыткин Евгений

– Искривляешь пространство?

– Я владею вечностью, – самоуверенно бросил другой хранитель. Он был моложе первого и больше походил на зелёного юнца.

– Ох, не смеши меня, – скучающим голосом сказал первый.

Воздух вокруг юноши задрожал, сейчас он стоял в нескольких метрах от своего противника, а через мгновение оказался прямо перед ним. Он замахнулся ножом, но старик, увернувшись, нахально залепил ладонью пощечину. Юноша, явно ошарашенный подобным ударом, отскочил назад, потирая покрасневшую щёку.

– И это всё? – фыркнул

старик. – Но как ты оказался передо мной?

– Это не я появился перед тобой, а ты прилетел ко мне.

Старик обернулся и увидел то место, где он стоял несколько мгновений назад.

– Это похоже на техники вечности, признаю. Но даже в подмётки им не годится.

Молодой хранитель растерянно сощурил глаза:

– Вечность и бесконечность? А они существовали?

– Они лежали в основе всех наших сил. Два божественных и утерянных наследия прошлого. Незаконченные, недоведённые до совершенства, однако более всех приближенные к чему-то высшему, – с грустью ответил старший хранитель. – Хоть мы и освоили различные техники, всё это лишь жалкие попытки приблизиться к той силе. Приблизиться к вечности и бесконечности.

– Бренная реальность этого мира такова, что все возвышенные цели изначально обречены на звонкое падение перед самой вершиной, – произнёс юноша и сразу нырнул в кусты, сопровождая свои манёвры разнообразными атаками, впрочем, его противник легко от них увернулся.

– Всё. Довольно.

Старший хранитель сжал руки в замок и начал собирать энергию, одновременно прикидывая, в каком направлении меньше всего будет разрушений. Среди деревьев на другом берегу он увидел четырёхэтажный заброшенный дом.

Вот туда и полетим.

Вдруг стало совсем тихо. Звуки не просто стали приглушённее, они исчезли, словно их и не было вовсе. На смену им пришла давящая звуковая пустота. Даже цвета утратили свои краски.

Старик закрыл глаза, сосредоточился. Хоть он и не видел своего противника, он чувствовал его. Когда он залепил ему пощечину, он поставил метку и теперь точно знал его расположение.

Юноша, опять применив свою технику, оказался перед ним.

– А хрен тебе! – старик предугадал его действия, и стоило тому появиться, схватил его за горло и швырнул в нужном направлении. Противник упал между ним и тем заброшенным зданием на другом берегу реки.

Хранитель выставил правую руку вперёд и раскрыл ладонь. Последнее, что почувствовал юноша – как тишина стала ещё невыносимее. Весь воздух сжался, а потом с сокрушительной силой устремился вперёд.

Чудовищная взрывная волна с корнем вырвала большинство деревьев, смела в пыль набережную реки, снесла заброшенное здание на другом берегу и ещё несколько домов за ним. И всё это без единого звука. Едва последний обломок бывшего сооружения упал на землю, – всё пришло в норму. Снова зажурчала вода, снова раздались порывы ветра.

Первый хранитель победил.

– Доживу ли я до финала в этот раз? – тихо сказал старик. Его тело медленно начало исчезать, словно растворяясь в воздухе, и, став почти прозрачным, разлетелось на тысячи белых осколков, которые в мгновение ока исчезли.

Глава 8. История вечности.

Никита очнулся, его перевели в обычную палату, но пустили к нему только на следующий день. Рома с самого начала решил, что Юра должен пойти с ним. Тот по своей занудной правильности начнёт говорить первым, что позволит избежать неудобных ситуаций и вспышек гнева. Юра, не видя никакого подвоха, согласился.

– Про Машу ни слова, – предупредил Юра, когда они шли к Никите.

– Я думаю, он и так всё поймёт.

– И всё же, лучше не говорить,.. – неожиданный звук разбившегося стекла прервал Юру.

Окно в палате Никиты разлетелось вдребезги, а на тумбочке рядом с кроватью лежала пара стеклянных шариков, которые по всем законам подлости должны были скатиться и упасть на пол, но они не двигались, словно были приклеены. Им явно не хватало третьего для комплекта.

– Где Маша?

Рома выжидательно посмотрел на Юру, отдавая инициативу тому: «Я говорил, ты меня не слушал, теперь сам выкручивайся» и, встав позади, облокотился о стену.

– Где моя сестра?!

– Никита, тебе нельзя сейчас нервничать, понимаешь… – начал разговор Юра.

– Она умерла, да?

Рома не удивился.

– Пять, – сказал Никита и затряс правой рукой. Юра не понял в чём дело, в отличие от Ромы, который сам неумело завязал их на его руке. – Пять фенечек.

– Успокойся, ты устал.

Глаза Никиты стали влажными.

– Ничего я не устал, – отмахнулся он. – Маша могла лечить, но толком это делать не научилась. Это её! Они должны быть защищать её, беречь… Лечить… Дура!

Рома почувствовал его боль.

– Зачем она отдала их все?!

– Ради тебя. Она сделала это ради тебя, – тихо сказал Юра.

Никита вытер рукавом несколько предательских слезинок и посмотрел на того, кого старался не замечать.

– Света сказала, что тебя нужно спасти. Ты доволен?

Рома сделал глубокий вдох, приготовившись к худшему:

– Мне жаль, – Никита долго смотрел на него, потом опустил голову и дотронулся до браслетов.

– Она что-нибудь сказала? – он сглотнул. – Напоследок?

– «Смерть стоит того, чтобы жить», – сухо произнёс Рома.

– Маша любила эту песню Цоя, – Никита фыркнул. – Рома. Тебя же так зовут? Сделай мне одолжение. Уйди с глаз долой.

– Тебе, наверно, лучше уйти, – зачем-то добавил Юра.

Рома уничтожающе посмотрел на «капитана очевидность» и вышел из палаты.

Маша умерла от остановки сердца, так сказали врачи. Молодая девушка и вдруг умерла. Однако, в больнице нашли объяснение этому, – слабое здоровье. Несчастная семья.

Лимит «приятных» впечатлений на сегодня был исчерпан, делать тут было нечего, поэтому только домой.