Бескрайняя плоть
Шрифт:
Труть отсоединился.
— Чтоб ты сдох, стервец, со своим Никиткой! — раздражённо выпалил Зудов. — На всё насрать человеку, кроме своей…плоти! Попробуй мне, сука, не найди лекарства, точно тебе капну крови в кофе!! Ладно, делать нечего, будем надеяться на лучшее. Ну и куда теперь? Нет, с живыми у меня чего-то не выходит, поеду-ка я в морг!
Зудов отупело завёл машину и покатил по улице.
Вокруг него ничего не изменилось. Москва не верила слезам — совсем, как муж не верит лживым женским глазам. Всё везде толклось, куда-то пробивалось, устремлялось, словно стараясь найти несуществующий выход из установленной с начала света упорядоченной хаотичности; бурлящая статика всевозможных человеческих проявлений казалась в какой-нибудь миг столь омерзительной, что её хотелось выблевать всю без остатка, словно некий однородный полуживой, копошащийся ком из протоплазмы, стали и камня; в каждом отрезке выданной для ощущений реальности виделась единая олигофрения этого мира, торопящегося поскорее закончить какой-нибудь иллюзорный конец — шага, покупки, акта, чтобы начать очередное, точно такое же, начало; и даже небо было серым, как секунда, и даже мусор был разноцветным, как спиртные напитки в ларьке. Каждый, кто зовётся Жора, не живёт без тренажёра. Ну а если вы не Жора, как же вам без тренажёра?… Бывали разные эпохи и времена, но сейчас наступила эпоха Жопы и Прокладки. Жопа — это то, что нас объединяет; прокладки сделают наши деньги золотыми. Нас всех знаем мы все. Кое-что вам известно из ваших нужд, но уж основную часть вашей жизни предоставьте нам. Кому это — нам?… Мы — это вы, только более осведомлённые, особенно в будущем — и в далёком, и в близком. Поэтому, предоставьте нам львиную долю своей жизни, а главное, массируйте каждый раз во время еды свою попку специальным приспособлением «Казюкас», и вы подойдёте к завершающему мигу вашего бытия свежими, без перхоти, без живота, хорошо отдохнувшими и неизменно результативно потрудившимися, а главное, с жевательной резинкой «Ковырялка» во рту — ведь её жуёт сам Бог, и это будет вашим пропуском в рай — туда, где будет ещё больше мыла, кухонных ножей и пятновыводителей, и это будет вечно.
"Что за маразм носится у меня в башке!.. — ужаснулся Зудов. — Надо срочно принять транквилизатор «Уп-Са-Са» с аспирином С, а то так ведь и тронуться можно, а трёхнутый — кому ты нужен?… А сейчас я и так никому не нужен, ведь я же…Смертник, который необходим Трутю!" З. З. даже покраснел от страха, отвращения и злобы. "Так вот, в чём дело…Это всё было, должно быть, подстроено…И Ника Ардалионовна, и Палтус…Никакой он, наверное, не Палтус, а переодетый агент Свена Свеныча! И вот теперь у них имеюсь я, но хрена они получат мою подпись!! Что же делать, что же делать?…»
Зудов напряжённо задумался.
— Знаю, — сказал он вслух сам себе. — Надо срочно доставать другой труп с подписью, и я тогда уже не буду нужен в таком качестве, может, Труть тогда меня и вылечит…А сейчас — зачем ему меня лечить?… Ах, гад, гад, все гады! — завопил Зудов во всю глотку так, что на него даже посмотрел розовощёкий пожилой мужчина, параллельно ехавший с ним в серебристом "Запорожце".
"Стоп! — вновь перешёл Зудов на внутренние мысли. — Надо срочно выяснить — заболел я, или нет, как там…А — срать! А хочу ли я? Всё равно; как-нибудь натужусь.»
Он остановился у первого же кафе, вышел из машины, закрыл дверцу и прямо бегом влетел по ступенькам внутрь этого кафе через массивную дубовую дверь.
— У вас есть туалет? — быстро спросил он спокойно стоящего у гардероба официанта в синем костюме с красной бабочкой.
— Есть-то он есть, — надменно отозвался тот. — Но не для вас!
— Это почему же?… — опешил Зудов.
— Он для посетителей.
— Ну давайте я вам заплачу!
— Ха! Что ты можешь мне там заплатить! Заказывать надо!
— Чашку кофе.
— Не пойдёт! — торжествующе сказал официант. — Мало!
— Чёрт бы вас всех побрал! — возмутился Зудов. — А если мне плохо?… Вам что — совершенно на это наплевать?…
— Мне лично — совершенно, — невозмутимо ответил официант. — Что — совсем обсираешься? А если все так будут к нам приходить…покакать? А? Что тогда? У нас заведение, где люди занимаются прямо противоположными вещами!
— Ладно, — сдался Зудов. — Принесите мне какое-нибудь блюдо. Но одно!!
— Какое?
— Любое.
— Хорошо, — усмехнулся официант. — Вон — туалет, а блюдо я принесу тебе на столик. И не вздумай сбежать. Я буду стоять прямо у двери!
— Прямо как в милиции! — буркнул Зудов и ринулся в туалет.
Сев на унитаз, он долго старался хоть что-либо произвести, и наконец, почти после десяти минут напряжения, из него вышла маленькая суховатая какашечка, больно ободравшая ему анус. З. З. немедленно встал, взглянул и от неожиданности чуть не упал головой в этот унитаз: говешка была ярко-ярко бордового цвета!
— Проклятая гнида!.. — проскрежетал он, подтираясь. — Заразил-таки!
Он вышел из туалета и тут же натолкнулся на действительно стоящего на страже официанта.
— Ну что, не умер? — спросил он З. З.
— Нет пока, — обескураженно произнёс Зудов. — Но скоро умру.
— Но прежде ты съешь своё блюдо и заплатишь по счёту. Вон — видишь там на столике?
— Что это? — недоумённо проговорил Зудов.
— Чёрная икра. Триста пятьдесят грамм. Ты же сказал, что тебе всё равно?
Официант сжал кулаки, готовый дать отпор, в случае чего. Но, к его удивлению, Зудов вяло кивнул и сказал:
— Да, да…Мне действительно всё равно…Слушай, принеси ещё четыреста грамм коньяку. Или лучше — тащи бутылку.
— Вот это совсем другой разговор! — обрадовался официант и куда-то заспешил.
"Как же я доеду до морга? — вдруг пронеслась мысль в зудовском мозгу. — Я же на работе…Я же буду пьяным…"
— А пошли они все!!! — с пафосом воскликнул он и, горбясь, словно старик, вдруг явственно понявший, что жизнь, в сущности, подошла к концу, поплёлся к своему столику.
10. НОВОСТИ ОТ ПИСЁНЫША
Через полтора часа шатающийся Захар Захарович Зудов дошёл до своего автомобиля «Бенц», стоящего у входа в кафе "А ну-ка, парни!", открыл ключом дверцу и буквально рухнул на переднее сидение, больно ударившись носом о руль. В голове его словно шумели какие-то камыши, или пролетали, хлопая крыльями, утки, в которых нестерпимо хотелось выстрелить из любимой охотничьей двустволки, чтобы цветастый селезень мягко упал на болотистую почву и застыл в агонии среди шумящих камышей, пока родной пёс Полкан не принесёт его в твои, ждущие тёплой птичьей плоти, руки. Зудов привычно щёлкнул по уху, и ему немедленно ответили.
— Зэ-Зэ!! Зэ-Зэ!!! Это — ты?! Куда ты делся, окаянный?! Я ж тебе обзвонился!!! Мы уже связь проверяли — может, телефон сломался, или ты как-то неудачно упал своей глупой башкой…Где ты?!! Что вообще происходит?!!
Зудов расплылся в кривой усмешке.
— Что…происходит…Ничего…не…происходит…Я…пообедал…Могу же я…пообедать…
Он помолчал, потом вдруг слёзно воскликнул:
— Заразили меня, Свен Свеныч, заразили!! Гады. подонки, скоты, старики!.. Я смотрел — бордовое оно у меня, ярко-бордовое, как вы и говорили! Бордовое…говно!