Бескровная охота
Шрифт:
– Потому что, если ты поедешь, тебя убьют. Я специально пришел из будущего, чтобы тебе это сказать. Пропусти этот и садись на следующий.
– Я не хочу сидеть здесь еще целых пятнадцать минут.
– Ничего. Мы с тобой будем разговаривать, и ты не станешь скучать.
– Я все равно поеду на этом!
– Сиди.
Он сжал ее запястье своими пальцами, имевшими прочность стали.
– Что с твоей рукой? Это же не человеческие пальцы?
– В будущем много таких, как я, – соврал Гоша, – это все от недостатка витаминов.
– Я смотрю на тебя и не узнаю. Может быть, ты врешь?
– А я смотрю на тебя и узнаю. Ты не представляешь, как много я прошел, чтобы сейчас сидеть и смотреть на тебя. Ты отлично выглядишь. Такая живая, толстенькая. Как будто мы вчера расстались.
– Нет, я не верю, – сказала она, – это не ты. В плевковом тире было много людей. Ты мог просто следить за нами. Вспомни еще что-нибудь.
– Позавчера ты дала мне потрогать свою грудь.
– И ничего я не дала!
– Ты переодевалась, а я сказал, что ты очень красивая, тогда ты мне показала грудь, а я ее потрогал. Сразу двумя руками, вот так. Вспомнила?
Одноколейный пригородный магнитрейн наконец-то остановился у платформы. Его двери открылись, подождали положенные семьдесят секунд, и снова закрылись. Он зашипел и рванулся вперед. Из травы на дорожку выползла небольшая змея.
– Ай! Это гадюка!
– Это болотная гадюка, – уточнил Гоша. – Ее испугал поезд. Не трогай ее, и она уползет.
– Тебе хорошо говорить, а я в открытых шлепках. Это все равно, что босиком. Убей ее, ты же мужчина.
– Я не могу.
– Трусишь?
– Я никого не могу убить. Даже букашку. Я всех люблю. Особенно своих врагов.
– Тогда ты шизофреник.
– Меня так наказали. Была крутая разборка, я был самым крутым. А потом нашелся еще один, покруче. И они меня наказали. Вставили в мозги эту дрянь. Теперь я всех люблю.
– Даже врагов?
– Даже врагов и змей. Чем хуже, тем больше я люблю.
– Лечиться пробовал?
– Бесполезно.
Он взял змею на руки и отнес в траву, аккуратно положил и посмотрел, в какую сторону та уползла.
– Все в порядке, – сказал он, – она, бедная, испугалась и даже меня укусила. Но это не страшно. На меня не действуют яды. Мне не страшна даже тысяча кобр.
Они болтали еще четверть часа, пока послышалось шипение следующего поезда. Тогда Гоша встал.
– Прощай, – сказал он, – мы больше никогда не встретимся. Ты, конечно, увидишь меня еще сегодня. Но я буду только глупым сопляком. А я тебя больше никогда не увижу. Я ухожу в те измерения, которые для людей не существуют. Я никогда не увижу ни этого леса, ни этой травы, ни этого неба на закате.
– Никогда?
– Никогда.
– Можешь потрогать мою грудь еще раз, на прощание.
– Нет, – сказал Гоша, – мы же все-таки брат и сестра. Не надо. Заботься обо мне маленьком. И не позволяй слишком много лазить в сеть. В этом моя погибель. Обещаешь?
– Обещаю.
Она вошла в поезд, и тот уехал. Гоша сел на скамейку. Его рука распухла до самого локтя и продолжала распухать.
– Его просили о яде, он же дал любовь, и этой любовью просьбу исполнил вполне, – повторил он слова Мудреца. – Значит, мне все-таки позволили умереть от яда.
Он поднялся со скамьи и пошел по дорожке, ведущей к лесу. Он улыбался. Если бы кто-то шел ему навстречу, то был бы удивлен тем, что видит голубые зубы. Но никто ему не встретился. Войдя в лес, Гоша свернул с дорожки и пошел напролом через кусты. Потом забрел в овраг и упал. В этом месте и найдут его останки следующей весной. То есть, не его, а голубой скелет инопланетянина, который еще попадет в газеты и наделает много шуму.