Бесогоны

Ильичев Сергей Ильич

Батюшка был стройным и моложавым на вид: аккуратная бородка, ряса греческого покроя из тончайшего сукна и модные носочки импортных полуботинок, словно бы что-то высматривающие из-под пол рясы, располагали к доверительному отношению с этим «посредником» между ними, грешными, и Самим Господом Богом…

Его сопровождали молодые юноши, названные телохранителями, хотя вся их «охрана» заключалась в том, что они неустанно смахивали пушинки с рясы всевластного «старца», которому и на вид-то было не более тридцати.

– Ну-с,

братья, начнем, помолившись! – сказал он.

И все, словно перед погружением под воду, набрали в легкие воздух и застыли, задержав на какое-то время дыхание.

Михаил Юрьевич, сидевший в кресле у своего компьютера и молча наблюдавший за разыгрыванием сцены поклонения волхвов, лишь улыбнулся.

Батюшка тут же отреагировал:

– По вере вашей дается вам, сын мой…

Главный решил сразу же прекратить начавшийся было богословский спор и сказал:

– Батюшка, не отвлекайтесь. Источник заразы и так всем хорошо известен: это компьютер, перед которым вы сейчас стоите…

И тут в лучших традициях провинциального театра (поговаривали, что батюшка до принятия сана подвизался на подмостках областного народного самодеятельного театрального коллектива) священник со словами:

– Чур меня, сатана! – резко отскочил от компьютера, словно черт от ладана…

Его сопровождающие уже держали в руках чашу со святой водой и кропило.

Отец Викентий схватил кропило и, глубоко погрузив его в чашу, напоя волокна, с размаху стал кропить, словно бы отхлестывая сам компьютер и всех тех, кто был рядом, святой водой, приговаривая при этом:

– Изыди, сатана! Изыди!..

Все замерли, искренне готовясь увидеть то, как сатана в сей же момент станет вылезать из компьютера…

И дождались-таки, услышав спокойный, но властный голос:

– Кто ты такой, чтобы гнать меня? Апостолов Петра и Павла знаю, а тебя нет.

И тут священник совершил ошибку…

Монах сделал небольшую паузу. Он увидел, что курс внимательно его слушает, и продолжил начатый рассказ.

– Ему бы помолиться, покаяться пред Богом и призвать Его себе в помощь, а поп, словно заведенный механизм, на все лады лишь бормотал:

– Изыди, да… изыди…

– Что же, пусть будет по-твоему, – вновь прозвучал этот же голос, и нечто непонятное, невидимое, но до жути знакомое, как некий ночной детский кошмар, заполнило собой всю квартиру.

Священника сначала что-то приподняло на полом, повернуло в горизонтальное положение и, слегка подбросив вверх, уронило на пол…

Служки шарахнулись к стенам.

Главный раскрыл от удивления рот: вот и не верь после этого в нечистую силу…

А отец Викентий, лежа на полу, заскулил, как побитая собака…

В этот момент нечто выхватило у обмочивших свои штаны вьюношей чашу со святой водой и, словно бы надсмехаясь над самим церковным таинством, просто вылило всю оставшуюся воду на затаившегося у окна священнослужителя со словами:

– Сначала свои грехи отмоли…

И тут уж Михаил Юрьевич насмеялся досыта…

Тут батюшка Михаил сделал еще одну паузу и вновь внимательно посмотрел на своих семинаристов.

– Гляжу, что на ваших лицах появились осмысленные улыбки. Это хороший знак.

– А что же было с этим «нечто»? – спросил преподавателя Фома. – Снова ушло в телевизор?

– А «нечто» просто пропало, – ответил уже всем монах. – Вслед за ним тихо ушел из квартиры и, к сожалению, посрамленный священник.

– Интересная история, – начал Юрий Демидов, – а главное – поучительная. Мне интересно ее продолжение. Нашелся ли тот священник, который сумел справиться с этим, как вы его называете, «нечто»?

– Такой человек действительно нашелся, – ответил ему батюшка Михаил. – Правда, им оказался не священник, а все последующие события и вовсе более напоминают святочную историю… Но если вы желаете, я ее вам расскажу до конца… – И батюшка Михаил продолжил.

– Главный редактор, от пережитого слегка заикаясь, поставил перед своим замом условие: немедленно прекратить всякие игры и приступить к работе, в противном случае с завтрашнего дня он мог считать себя уволенным.

И Михаил Юрьевич сказал, что он согласен и что завтра выйдет на работу.

Жена облегченно вздохнула, а дети радостно улыбнулись.

Поздно вечером Михаил Юрьевич в последний раз зашел в игру. Он попрощался со всеми своими друзьями, раздал все, что уже сумел накопить в той жизни, а какой-то девушке из Рязани подарил свою редакцию.

И встал из-за компьютера, когда первые лучи солнца коснулись крыш домов.

Он собирался на работу.

Члены семьи провожали его до машины, которую в то утро прислал за ним сам главный.

Михаил Юрьевич взглянул на жену.

Поцеловал дочь.

Пожал руку сыну. И вспомнил разговор с ним, который состоялся накануне вечером. Антон попросил взять его с собой в игру.

– Ты уверен, что готов к этому? – спросил отец.

И почувствовал, что сын замялся.

Тогда, чтобы снять возникшую неловкость, он добавил:

– Сам скажешь, когда будешь готов!

– Значит, договорились? – робко спросил сын.

– Считай, что договорились! – утвердительно ответил отец.

Юноша и утром находился еще в некой прострации.

Отец сел в машину и уехал…

Вся редакция с нетерпением ждала его возвращения.

Секретарша Юля на свои деньги купила его любимый эклер и заварила свежего чаю, тщательно протерев кружку, из которой он пил.

Фотограф Саша обежал всю редакцию, пока не собрал сумму своего долга.