Беспамятный
Шрифт:
Тем временем саркофаг откинул крышку и услужливо приподнял ложемент у себя внутри. Заботится, скотинка медицинская, встать помогает. А может быть — наоборот, стремится поскорее от меня избавиться. Что ж за день такой, а? Сначала избили до полусмерти, потом даже собственный крэдл норовит сбагрить подальше, что еще произойдет?
Кстати, надо бы переодеться. А то после автодока шмотье мое выглядит, мягко говоря, непрезентабельно. Ну, хорошо еще, что у меня открытых ран не было на корпусе и конечностях, а то пришил бы еще комбез к шкуре. Говорят, бывали случаи, бывали. Стоять! Говорят… А кто говорит? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Я постарался зацепиться сознанием за случайно полученную информацию из глубин долгой памяти, чтобы принудить мозг работать быстрее и восстанавливать погибшие нейронные связи.
Я вышел из медблока, наслаждаясь тем, что у меня хотя бы временно
Следующие полчаса я потратил на то, чтобы стащить всех четверых покойничков в трюм, вдумчиво обыскать их, раздеть и уложить аккуратно на грузовую аппарель. Тем временем я находил все больше подтверждений версии, что на кораблике этом я капитан — поскольку по моему доступу сканеры безропотно подтверждали мое право отворять любые люки и проемы. В частности, стоило коснуться сенсорного замка на отсеке с безвоздушками, как мне тут же был предоставлен полный доступ — и я легко выбрал себе скафандр. Облачившись в него, я подошел к жмурикам, сочувственно вздохнул и взялся за пульт управления аппарелью. Вдруг до меня дошло, что я совершенно не представляю себе, находится ли мой корабль на грунте или болтается в Пространстве. А ну как я сейчас аппарель открою, а на нее бодро запрыгнут други верныя моих покойничков?
Не, бредятина. Если бы снаружи кто-то ждал, то скорее всего уже вскрыли бы борт моей посудины и взяли бы меня тепленького, пока я в кибердоке валялся. Так что нет там никого из верных друзей этих бывших организмов. А вот Пространство может быть запросто. Да что я гадаю, на сенсоре аппарели можно получить полный отчет об окружающей среде!
Ну да, конечно, «температура за бортом минус двести семьдесят три по Цельсию, давление ноль, враждебная среда». Кто бы сомневался, гы-гы. Пространство, здравствуй. Я захлопнул забрало на своем шлеме и начал откачивать воздух из трюма. Когда индикатор сообщил мне, что давление внутри и снаружи уравнено, я было уже взялся открыть аппарель, но в последний момент задумался. Подключил голосовую систему скафандра к громкоговорителям и, тяжело вздохнув, начал читать нараспев:
— Так как эти люди, добрые миряне, встретили свой конец между миром и миром, и не могут лежать ни в одной земле, ожидая суда в Вечности, то тела их, я, капитан… — тут я немного замялся, ибо полагалось поименоваться, а с этим у меня до сих пор были проблемы. — Капитан данного корабля, предаю Космосу, а души вручаю Спасителю. Пепел к пеплу, прах к праху, да упокоятся их беспокойные души с миром. — С этими словами я открыл аппарель и отключил систему искусственной гравитации в трюме. Тела покойных плавно отделились от поверхности и медленно, практически торжественно выплыли наружу, за пределы корабля. А я впился глазами в картину, которая мне открылась: очень отчетливо было видно, что мы все находимся не просто в Пустоте, и даже не просто дрейфуем. Мы на орбите, причем планета эта скорее всего нормальная, цивилизованная и пригодная для жизни. Во всяком случае, именно так можно было трактовать некоторое количество объектов, которые находились на орбите, и были видны даже невооруженным глазом. Осталось только выяснить у бортового компьютера, где мы именно и сколько уже здесь болтаемся.
Я закрыл аппарель, дал команду на стабилизацию давления, включил обратно гравитацию в трюме и побрел к шкафу безвоздушек. Надо было разоблачиться и бежать в рубку, кажется, скоро я найду все интересующие меня ответы. Собственно, как только давление и дыхательная смесь оказались в норме, я вылез из скафандра и почти бегом бросился в рубку, допрашивать компьютер.
Толку допрос дал немного. Вернее, я получил исчерпывающие данные: планета Берно, Вольные Миры Окраины, система Гайчи, она же Гамма Филина. Мы прибыли сюда пять суток назад. Вторжение на борт враждебно настроенных лиц осуществилось в момент старта, дальнейшее я узнал от системы видеофиксации. Эти парни, количеством четыре, гнались за мной. Я успел вбежать в рубку, поднять корабль и взлететь, задав автоматике пункт назначения, после чего они вломились, вскрыв электронной отмычкой люк, и начали меня бить. Долго. Очень долго, где-то с час. За это время корабль успел разогнаться и покинуть пределы системы, в которой находился на планете Триангл, с которой мы и стартовали, собственно. Дальше организмы прекратили свою экзекуцию и решили выйти в коридор, дабы произвести обыск моей каюты. Во всяком случае, именно за этим занятием их и застал автоматический охранник: встроенный в потолочную панель плазмобой. Видимо, когда меня били, я инициировал систему охраны. Понять бы еще, как я это сделал и когда? Но не суть. Пушка-охранник разобралась с нарушителями, произведя ровно четыре выстрела, каждый достиг своей цели. А потом я очнулся и уполз в медблок. Было это, кстати, за два часа до входа корабля в гипертоннель. А сам момент прыжка, длившегося полчаса, я провалялся на полу медблока. И в саркофаге потом четверо суток с лишним. Кстати, посудина моя называется незатейливо «Скаут».
Негусто. Стало быть, они чего-то от меня хотели добиться, раз не убили сразу. Ну ладно, подумал я, надо идти в каюту. Может быть, там действительно есть то, что они искали, и мне это хоть как-то поможет? Впрочем, чего гадать, найду — узнаю, а не найду — так и спрос невелик. Ровно с этими мыслями я и встал из капитанского (да что уж там, своего!) пилот-ложемента и направился обратно в уже осточертевший мне коридор.
Каюта моя располагалась вторым помещением после рубки. И, что неудивительно, открылась, как только я положил ладонь на сенсор. И предстала моему взору картина чудная, от которой я на этом корабле успел отвыкнуть: идеальный порядок. Вернее нет, не так, Идеальный, мля, Порядок! Так непривычно, что только в медблоке встречается, да и то препаратов не хватает. Ну или все-таки я зря грешу на саркофаг, просто мне очень сильно досталось.
Посреди каюты, на столике, лежал типичный кейс. Не особо большой, но и не сказать, что маленький. С кодовым, мать его, а не сенсорным замком. То есть, если бы я знал код — меня бы это не смущало, но вот маленькая проблема — я и имя свое до сих пор не вспомнил. Откуда ж мне код знать? Но… Вдруг он открыт? Я подошел к кейсу, нажал боковые клавиши, и они послушно утонули в своих пазах. Замки щелкнули, ларчик отворился. Я слегка задержал дыхание, когда откидывал крышку, но увидев содержимое, не смог удержаться от очередной порции ругательств вслух. Так, кто бы я ни был — можно с уверенностью сказать одно: я не являюсь Мистером Законопослушность. Поскольку в большинстве государств, да и в большинстве Миров Окраины оборот пси-матриц запрещен. Наглухо. А у меня в чемодане два десятка пластин-носителей. И несколько банковских пачек денег. Бумажных, гребаный архаизм. И при этом — русских, нормально конвертируемых почти везде.
Так. Я небедный парень, однако. И у меня явственные проблемы с законом. И это не считая того, что недавно были похоронены четверо убитых. Боженька, ты же добрый, как говорят, скажи же мне, за что это все? Неужели неизвестный мне самому я настолько успел нагрешить?
Пересчет денег сообщил мне точную, но бесполезную информацию — у меня внезапно нарисовалось три сотни тысяч рублей, наличными. Удобно, но опасно. Впрочем, опасно — это, кажется, про меня вдоль по жизни. Так, что у меня еще есть? Я приступил к тщательному обыску своей каюты и убил на это без малого два часа. Впрочем, «убил» — это все же некорректно, скорее — потратил. «Скаут» болтался на орбите, никто к нему с непристойными предложениями навроде «назваться и передать айди» не приставал.
А результат обыска оказался изрядно забавным. Я стал безусловным обладателем трех различных удостоверений личности, с одной и той же мордой — моей — и тремя разными именами, ни одно из которых не отзывалось в моем сознании чем-то родным. Стало быть, одно из двух — либо амнезия травматического генеза слишком глубока оказалась, либо ни одно из этих удостоверений моей личности не является настоящим, кстати. Зато все они, безусловно, оказались офигенно качественными. Итак, кто же я сегодня — Майкл Скол, гражданство планеты Асадо, Вольный Мир? Или Рикардо Альтез, гражданство Евросоюза? А может быть, я Вольдемар фон дер Мурхе, гражданин Содружества Американской Конституции?
Самое забавное заключалось в том, что в том же тайнике нашлись два корабельных ID — электронных блока, исполняющих роль «паспорта». Скорее всего, названию «Скаут» соответствует какой-то один комплект документов, а еще два под другие. Надо пойти и посмотреть бортжурнал, хоть знать буду, как меня зовут сегодня. Вот же я идиот… Что ж мне сразу-то в голову не пришло бортач посмотреть? Кстати, а почему гражданства такие странные? Асадо, ЕС, САК… Почему ничего русского? Ага!
Я плюхнулся на койку и огляделся. Ну да, конечно, я же думаю по-русски, матерюсь по-русски, свободно владею интерлингвом, но думаю-то все равно на родном языке! Поэтому ни одна из «личин», мною найденных, меня и не устроила. Так, уже проще, уже легче. Теперь осталось заставить себя, любимого, все, что произношу вслух, произносить только на интере. И будет гораздо проще жить.