Беспамятный
Шрифт:
— Я над этим старался не думать, док, — ответил я искренне. — Просто потому, что боюсь спугнуть такую удачу. Я просто для себя решил, что обязан закопать Шухера, и иду к этой цели. Знаете, на латыни есть шикарное выражение: debes ergo potes.
— Должен — значит, можешь, — кивнул Марат. — Знаю. Неплохой девиз для человека, у которого половина памяти напрочь отбита.
— Да какая разница, — фыркнул я. — Тут же дело не в памяти, а в подходе. Мне наплевать, что еще мироздание придумает в мой адрес, понимаешь?
— Вот о чем и речь, «наплевать», — резюмировал Анри-Жак. — Его, понимаешь ли, полгалактики угробить пытается, а ему наплевать!
— Ну не полгалактики, это лишнее. Всего лишь витасервы и, периодически, всякая мелкоуголовная шушера навроде Сахары.
— Отлично, — всплеснул руками доктор. — Мелкоуголовная шушера, да? Мафиози, прибравшие к рукам нелегальный оборот наркотиков на десятке миров, контролирующие киднеппинг и оружейную торговлю еще в десятке социумов — «мелкоуголовная шушера»! Игорь, у тебя случайно мания величия не начала развиваться, нет?
— Понятия не имею, — честно ответил я. — Но давайте взглянем на это с другой стороны, док? Что мне, с моими друзьями вроде тебя, миллионеру и бывшему офицеру не самой дохлой спецслужбы, какие-то мафиози? Пыль же на эскалаторе, нет?
— А, мальчик шутить пытается, — кивнул Марат с совершенно серьезным лицом. — Это хорошо. Тогда это не мания величия, это всего лишь нервная реакция.
— Ну, можно и так сказать, — развел я руками. — Просто меня в свое время приучили к концепции «за сложное берись, как за простое, а за простое — как за сложное», понимаешь?
— Понимаю. Нет, разумно, что скажешь, но звучит настолько залихватски, что и не знаешь, что сказать по этому поводу. Предлагаю за это выпить, — и Анри-Жак налил еще мне и себе. И только мы успели сделать по глотку, как в дверь постучали.
— Замри, — скомандовал мне док и, достав из кармана халата терминал, включил видеообзор. Камера над дверью явила нам чудесный образчик местной фауны: высокого, слегка располневшего, коротко стриженного мужчину лет этак сорока, одетого по местной моде в шорты и гавайку. При этом опоясанного офицерским оружейным ремнем, на котором покачивался «Вдоводелатель» калибра этак сорок пятого. Эпатаж? Вряд ли, скорее привычка никуда не ходить без оружия. А заодно и предупреждение всем, это видящим: я, дескать, мальчик не трепетный, даже прятать ничего не собираюсь. Хороший подход, при его габаритах.
— Все нормально, — махнул мне рукой Марат, — это Вик, про которого я тебе говорил.
Анри-Жак прошел к двери, нарочито громко шаркая домашними шлепанцами, давая своему очередному гостю понять что дверь сейчас откроют. Вик, если верить камере, стоял за дверью и улыбался. Не то чтобы очень уж дружелюбно или радостно, скорее эдак уверенно. А когда дверь открылась, и доктор просто кивнул, мол, проходи, гигант шагнул внутрь, и выражение на его лице сменилось, став довольно приятным.
— Здравствуй, док, — и он сгреб Марата в объятия. Отчетливо что-то хрустнуло.
— Я тоже рад тебя видеть, Вик, но ребра мне ломать не стоит, не стоит, — проворчал Анри-Жак, вырываясь. — Вот, знакомься, это Игорь, он мой добрый приятель и друг покойного Сая Баррета. Игорь, это Вик, мой старый друг, и просто хороший человек. Кстати, он тоже был знаком с Барретом, что для вас, мои дорогие, многое должно упростить в общении.
— Я заметил, что знаком, — улыбнулся я, шагая навстречу Вику. — По крайней мере манера здороваться у них одинаковая.
— Не со всеми, только с теми, кого давно не видели, — усмехнулся гигант и протянул мне руку. — Вик, как и было сказано. Виктор то бишь.
— Игорь, или если вам будет проще, «Счастливчик».
— Забавно, — приподнял бровь Виктор, — Сай упоминал одного своего знакомого «Счастливчика», но его звали по-другому.
— Рикардо Альтез, к вашим услугам, — кивнул я. — Но лучше все-таки Игорь. Это имя мне больше нравится.
— Как будет угодно, — улыбнулся гигант и повернулся к Марату. — Док, ты мне нальешь, или я приехал сюда на сухую глотку трепаться?
— Пьяница, — усмехнулся Анри-Жак, но еще один бокал достал и налил туда примерно до половины виски.
Вик залпом ополовинил ему предложенное и, неожиданно легко, для его габаритов, приземлился на диван напротив моего места.
— А теперь я готов слушать и говорить. Извини, Анри-Жак, просто не самый простой денек выдался, а тут еще среди ночи ты звонишь и говоришь, что у тебя есть для меня возможный контракт. От такого у кого хочешь глотка пересохнет, не только у пропойцы моего типа, не правда ли?
— Ну, причина выпить у тебя всегда найдется, — криво усмехнулся Марат. — Вот только если бы ты пил на работе, я бы тебя ни за что никому не порекомендовал. А на отдыхе — да хоть залейся, если на клонированную печень отложил, пьянь ты гидролизная.
Виктор расхохотался, заливисто и зажигательно. Я с трудом удержался, чтобы не повести себя так же.
— Видишь ли, Игорь, — обратился гигант ко мне, — в моем организме осталась только одна запчасть, которую док еще не менял, это моя башка. И то я не уверен, поскольку мне периодически приходят в нее дурные мысли вроде «бросить пить» или «жениться и осесть». А все остальное, включая печень, почки и остальную требуху, уже доктором Маратом либо штопано, либо заменено. Так что его подколка про клонированную печень — это для меня совсем уж запредельно, понимаешь?
— Понимаю, — согласно кивнул я головой и вдруг подумал, что как-то все слишком театрально, так не бывает. И словно в подтверждение моих слов Вик вдруг посерьезнел, снял с поясного подвеса пистолет и в одно движение вынул его магазин. На самом магазине он нажал какую-то кнопку, за которую я мог бы поручиться, что быть ее там не должно, и после того, как услышал доверительное «пик-пиу» от прибора, еще раз кивнул и произнес абсолютно серьезным тоном:
— Ну вот, теперь я на девяносто девять процентов уверен в том, что наш с вами, господа, разговор никто не пишет и не слушает. А клоунада помогает забить эфир и создать нужное впечатление у прослушивающих, если таковые бы водились.