Бесплатных завтраков не бывает

Хендерсон Крис

А если слишком сильно отклониться от истины, и это станет известно полиции, тебя вполне могут лишить лицензии. Можно, конечно, вести себя с ними как с сообщниками и добиться того, чтобы та унция информации, которой они располагают, стала для них непосильным бременем, но этот ход сопряжен с трудностями. Очень многие из них полагают, что любая женщина, похожая на Элеонор Рузвельт, может, вооружась лупой и смекалкой, поймать убийцу. Побываешь в моей шкуре — такого насмотришься...

Ну да ладно, сейчас все это побоку. Раз уж мои расстроенные финансы заставили меня ввязаться в это дело и раз Миллер готов тратить деньги только на то, чтобы просто узнать, в порядке ли его ненаглядная Мара,

я свой гонорар отработаю честно. Будь мои обстоятельства получше, я бы отговорил его от этой затеи или постарался пояснее обрисовать ему положение вещей. Я мог бы втемяшить ему: бывают ситуации, где ни он, ни я, ни полиция и вообще никто на свете ничего сделать и ничего изменить не в силах. Да, мог бы. Но Миллер пришел не вовремя: мне было не до подобного чистоплюйства. Ему бы завтра ко мне заглянуть.

До прихода Хью я успел перепечатать список в нескольких экземплярах. Тут он и появился, крякая, как Утенок Дональд, и со смехом уселся на край моего стола. Хьюберт стульев не признает.

На нем была шелковая пронзительно зеленая рубашка и брюки винно-красного цвета, желтые носки. На макушке сидела маленькая розовая соломенная шляпа. Похоже, он и зеркал тоже не признает.

Огонь был открыт без предупреждения:

— Эй, Хейджи, слыхал анекдот? Что делают с крайней плотью после обрезания? Знаешь?

Я не знал.

— Посыпают сахаром и продают гомосекам вместо жевательной резинки.

Я тихо вздохнул, а он расхохотался. Нам с ним позарез нужен кто-то третий, потому что всякий раз, как Хьюберт рассказывает анекдот, повторяется одно и то же: он ржет, я вздыхаю.

Прежде чем он успел выпалить следующий, мне удалось всучить ему список. Секунду он изучал его, но ни одну фамилию не отметил. Нахмурился, сложил листок вдвое и сунул в карман своей попугайской рубашки. Он был разочарован. Хьюберт любит эффекты: предоставить, например, нужную информацию с ходу, без всякого расследования, потрясая этим заказчика. Я не раз видел, как он проделывал этот фокус, и огорчился, что в данном случае механизм не сработал. Хью вытянул из моей пачки сигарету, откинулся назад, рискуя сверзиться со стола. Он вертел в руках пресс-папье, используя его вместо пепельницы. Мы еще немного поболтали, а потом я показал ему фотографию.

— О-ля-ля! Какая девочка! Хочет на ручки! Хочет по-кач-ч-чаться на коленочках! Ну, Джеки, порадуй меня, скажи, что она — уб-б-бийца! По-пожалуйста. И много ль у нее на совести жизней?

Он запрыгал на столе, хохоча и со свистом втягивая воздух через стиснутые зубы. Другой реакции я и не ждал. Хью всегда смеется своим собственным остротам, издавая эти крякающие звуки, что тоже не способствовало успеху в обществе. Надпись, сделанная Марой на обороте, вызвала новый приступ веселья, Хью в полном восторге хохотал, колотя пепельницей по столу, так что окурки разлетелись в разные стороны. Хью смутился и стал извиняться.

— Ой, Джеки, я тут тебе на-нагадил. Подожди, сейчас соберу.

Я попросил не беспокоиться, но он продолжал извиняться и суетиться, так что я не выдержал и рассмеялся, испытав к Хью чувство благодарности.

— Я заеду к Тренкелу, а потом двинусь в Плейнтон. Завтра тебе позвоню: может быть, что-нибудь выяснится.

Хью продолжал по-бараньи скорбно мотать головой, сокрушаясь по поводу разбросанных окурков. Я повторил:

— Ладно тебе! Что за чепуха. Не обращай внимания.

На этот раз мой призыв был услышан. Он развеселился, как щенок, который нашкодил, но знает, что его простят. В доказательство того, что он, в сущности, — хорошая собака, Хью снова достал из кармана список и бегло проглядел его, словно обнюхивая. Убедившись, что след взят, он спрятал бумагу в карман своих винно-красных брюк и сказал:

— Сделаем, Джеки, в-все сделаем. За-за-завтра. Давай п-перекусим вместе.

Я ответил «разумеется», глядя, как он соскакивает со стола и тащится к дверям. Я рассовал по карманам сигареты, Марину карточку и два экземпляра списка. Уличный зной уже просачивался сквозь окна и стены, и я долго думал, надевать ли пиджак. Однако в маленьком городке следовало выглядеть если не респектабельно, то уж во всяком случае прилично. Иначе плейнтонские полицейские и говорить со мной не станут.

Потом я решил подтянуть галстук, но узел сопротивлялся так же упорно, и, промучившись с ним некоторое время, я сдался, оставив его болтаться на шее. Не снимать же, в самом деле, через голову? Потом взял плащ и шляпу: плащ перекинул через руку, шляпу нахлобучил на голову — это все на тот случай, если дождь решит оспаривать у жары победу в конкурсе «Кто быстрей превратит город в ад» — и направился к двери. Вышел, повернул ключ в замке, спустился по ступенькам. Завезу Тренкелу список и покачу в отчий край мистера Миллера.

Револьвер я оставил в потайном месте, в ящике стола. Моя лицензия на ношение годится не только для Пенсильвании, но и для Филадельфии, где, говорят, даже отпетому громиле непросто выправить разрешение. Но я знал, что оружие мне не понадобится. По крайней мере, я себя в этом почти убедил. Да и вообще я не очень люблю таскать под мышкой 38-й калибр без крайней необходимости. Да и кто любит?

Я вышел на улицу и зажмурился от яркого света. Солнце успело разогнать почти все тучи и заполнить Юнион-сквер светом и зноем, заодно с оглушительно гудящей и грохочущей улицей карая без жалости и пощады всех, кто преступно оказался под рукой. Оставалось только, пожав плечами, бросить им вызов и завести мотор.

Время было уже за полдень. Я надеялся разжиться у капитана Тренкела небольшой суммой на бензин и междугородный телефон. Чек Миллера лежал у меня в кармане, но я вовсе не рвался доказывать право на свои собственные деньги какой-нибудь восемнадцатилетней банковской пигалице.

Я снова закурил, в последний раз взглянул, как улыбается Мара, и решительно спрятал карточку в карман. Нечего, нечего. Мне надо подумать, а под взглядом этих смеющихся глаз мысли путаются.

Держу пари, путались они и у Миллера.

Глава 5

Невероятно, но я исхитрился выманить у капитана и разрешение обратиться к его плейнтонским коллегам, и нужную мне сумму. При этом Тренкел заявил, чтобы впредь я на его благодеяния не рассчитывал. В ответ я улыбнулся и напомнил ему про один декабрьский вечерок прошлой зимой.

Служба охраны крупного супермаркета в Вест-Сайде пригласила меня расследовать серию краж. В Нью-Йорке от этого еще никому не удавалось спастись, но тут владельцы магазина почувствовали, что это уже переходит все границы. Как и везде, в службе безопасности работали университетские мальчики, либо недоумки, либо временно безработные. Кажется, ни одного профессионала-сыщика у них в штате не было. Когда начали раскручивать — поняли, что дешевле будет нанять со стороны человека вроде меня, чем брать постоянного и опытного сотрудника.

Так вот, я вдосталь поколесил и побегал по Вест-Сайду и выяснил в конце концов, что имелась банда, которую снабжал информацией один из подчиненных капитана Тренкела. Вместо того, чтобы раздуть грандиозный публичный скандал и дать газетчикам возможность вымазать полицию в дерьме с ног до головы, я придержал добытые мною сведения, позволив Тренкелу расправиться с виновным на свой манер. Впоследствии я никогда не интересовался, что именно с ним сделали. Кое о чем людям моей профессии и социального статуса лучше знать поменьше.