Беспокойный
Шрифт:
– Заодно и это проверим, – с легкомысленной усмешкой пообещал Подольский.
Когда старик ушел, твердо постукивая по плиткам тротуара набалдашником своей тяжелой черной трости, они снова уселись за стол. Подольский собрал разбросанные по скатерти листки, обвел старших по возрасту и званию вопросительным взглядом и, не встретив возражений, спрятал в свой портфель.
– Значит, торпеды, – задумчиво произнес Борис Иванович.
– Торпеды – это хорошо, – сказал Казаков, – но они под большим вопросом. Я думал о генераторах. Эта их нора потребляет чертову уйму электричества. Все электрическое, даже ворота и вагонетки. Я уж не говорю об освещении –
– Наверняка они питаются от сети, – авторитетно заявил Подольский, убирая под стол портфель. – Скорее всего, от подстанции этой флотской базы. Я пошарил в Интернете, навел насчет нее справки. Четыре источника независимо друг от друга утверждают, что местное население обходит эту базу десятой дорогой, потому что вблизи нее и в соседнем городке за последние десять лет исчезло, по разным данным, от полутора до четырех десятков человек. Никого из них не нашли, возбужденные уголовные дела так и остались нераскрытыми. Газеты строили версии о маньяках, сатанистах, чуть ли не об инопланетянах, а народ уже после первых двух-трех исчезновений просто начал держаться подальше от базы. Да оно и понятно, на базе ведь тоже люди служат – офицеры, мичманы, контрактники, наемные из гражданских… Живут они в этом самом городке, и у каждого – жена, соседи, друзья, собутыльники… Одного неосторожного слова достаточно, чтобы пополз слушок.
– А при чем тут электричество? – спросил Рублев.
– При том, что эти слухи и легенды лишний раз подтверждают связь базы с интересующим нас объектом. Поэтому силовой кабель должен быть протянут именно оттуда – возможно, по суше, но если вспомнить о минном поле, которое никто не трогал с самой войны, то, вероятнее всего, по дну моря.
– И что это нам дает? – спросил Борис Иванович. – Не знаю, – честно признался Подольский. – Надо подумать.
– Подумай лучше о жене и детях, – предложил Рублев, не особенно рассчитывая на успех.
– А я о них и думаю, – как и следовало ожидать, мгновенно отреагировал языкастый сержант запаса. – Старик-то прав! Даже если бы это была частная лавочка или бандитский притон, им бы ничего не стоило нас найти и взять к ногтю. Но эту контору крышует государство – как минимум, в лице ВМФ. Отсидеться не получится, да и не улыбается мне всю жизнь по медвежьим углам хорониться. Я Москву люблю, у меня тут дом, семья, работа – куда я отсюда побегу? При этом в покое нас не оставят, а значит, как на войне: либо мы их, либо они нас. И хватит уже говорить о моей семье! У всех, кем вы, товарищи офицеры, когда-либо командовали и кто остался там – в Афгане, в Нагорном Карабахе, в Чечне, в Анголе или где еще вас носило, – у всех у них были семьи, как минимум – родители. И я сейчас занимаюсь тем же, чем и тогда в Грозном, – защищаю свою семью от всякой сволочи.
– И где его выучили так складно трепаться? – обратился к Казакову Рублев. – Вылитый замполит! Или даже начальник политотдела дивизии.
– Трудно спорить с тем, кто прав, – заметил Сергей. – Хотя чешет и впрямь как по писаному.
– Подумаешь! – пренебрежительно воскликнул Подольский. – Вы бы попробовали убедить совет директоров банка выдать ссуду под новый бизнес-проект! Парочка таких мероприятий – и курсы ораторского искусства отдыхают…
– Помолчи, оратор, когда старшие разговаривают, – сказал ему Борис Иванович. – Ты прав, Серега, где есть энергоемкое оборудование, там должен быть и мощный генератор. Хотя бы на случай обрыва линии или аварии на подстанции, – добавил он
– Много горючего, – согласно кивнул Казаков. – Потому что аварию могут устранять часами, а если кабель действительно проложен по дну, то и сутками…
– А если случится война и враг оккупирует прилегающую территорию, то и годами, – хмыкнул Подольский.
– Помолчи, – едва ли не хором сказали ему «товарищи офицеры». – Хотя торпеды были бы лучше, – мечтательно вздохнул Рублев. – Вот уж это рвануло бы так рвануло! Но ты прав, рассчитывать надо на бочки с горючим. А торпеды, если они действительно там, – это просто подарок судьбы. Бонус, так сказать…
– А поджигать вы этот бонус спичками будете? – насмешливо поинтересовался Подольский.
– И ведь снова прав, паршивец, – заметил Борис Иванович. – Может, прикончить его, а? Для тренировки…
– Взрывчатку, наверное, можно купить, – неуверенно предположил Казаков.
На этот раз Подольский даже ничего не стал говорить, ограничившись лошадиным фырканьем. Он закурил сигарету и, вытянув ноги во всю длину, так, что они вылезли из-под стола с противоположной стороны, откинувшись на спинку стула и запрокинув голову, стал пускать дым в провисший от сырости тент.
– Сядем, Серега, – с сомнением ответил Казакову Борис Иванович. – Времена нынче уже не те, и случайный человек, который предложит тебе купить тротиловую шашку, скорее всего, окажется оперативником в штатском или стукачом…
– С вероятностью девяносто девять и девять десятых процента, – вставил Подольский и снова выпустил в потолок длинную струю дыма, проводив ее мечтательным взглядом.
– Убью, – дал еще одно трудновыполнимое обещание Рублев и снова повернулся к Сергею: – Сварганить бомбу на кухне – дело нехитрое. Но нам-то надо не ларек на рынке взорвать! Снаряжение понадобится серьезное, а где его взять?
В воцарившейся после этого вопроса унылой тишине стало слышно, как Николай Подольский, по-прежнему глядя в потолок и посасывая сигарету, легонько выстукивает по столу ладонями какой-то быстрый ритм. Борис Иванович с неудовольствием покосился на него: в голове не было ни одной удачной мысли, и казалось, что это из-за производимого Николаем постороннего, навязчивого шума.
Подольский продолжал барабанить подушечками пальцев по скатерти, постепенно убыстряя темп. Ритм показался Борису Ивановичу смутно знакомым; из памяти сама собой всплыла быстрая зажигательная мелодия, а следом пришли услышанные как-то раз у солдатского костра слова шуточной песенки – Рублев и не подозревал, что память четко зафиксировала и до сих пор хранит эту белиберду: «На Кавказе есть гора – самая большая, а под ней течет Кура, мутная такая. Если влезть на тот гора и с нее бросаться, очень много шансов есть с жизнью распрощаться… Будем всю ночь ходить и точить кинжалы, а потом невест стеречь, чтоб не убежали…»
– А в этом что-то есть, – с задумчивой улыбкой, слегка мечтательно произнес Казаков под быструю дробь лезгинки. – Давненько я не бывал в тех краях. Соскучился – сил нет! Телевизор-то я не смотрел, сломался телевизор, но они же, как я понял, по-прежнему хулиганят?
– Еще как, – сказал Борис Иванович. – Вон в июле Баксанскую ГЭС взорвали.
– Ай-яй-яй, – укоризненно произнес Казаков. – Надо бы им объяснить, что взрывчатка – не игрушка. И отобрать, чтоб больше не баловались. А то еще поранятся, чего доброго…