Беспощадная истина
Шрифт:
Вернувшись к себе домой в Лас-Вегас, я забавлялся игрой с двумя новыми котятами, которых мне добыли контрабандой. К тому времени я вынужден был избавиться от Кении. Мы держали ее в Техасе, и мой дрессировщик показывал ее некоторым любителям животных, которые, по их утверждению, работали с тиграми. Не знаю в точности, что произошло, но, насколько мне известно, одна из таких любителей перелезла через забор, чтобы взглянуть на Кению, и все окончилось печально. Звери, попробовав крови, становятся уже другими, так что мне пришлось избавиться от Кении. Мы безвозмездно передали ее в зоопарк в Калифорнии. На меня, как всегда, подали в суд, но я выиграл дело. Я не должен был пострадавшей
Поединок с Голотой должен был состояться в Детройте 20 октября [261] . В ночь перед боем я сильно волновался. Когда я собственнолично увидел Голоту на взвешивании, я испугался. Он, действительно, был крупным и казался безумным. По всей спине у него были большие красные шишки от приема стероидов. Он был похож, б… дь, на прокаженного. «Какого х… я мне сдался бой с этим здоровенным психом?» – думал я, лежа в постели и пытаясь уснуть. Я запалил косячок, и после первой же затяжки мое настроение изменилось. «Нах… й! Все будет за… сь!» – подумал я. Блин, мне нужен был этот косячок!
261
Данный поединок получил название «Разборки в Мотауне».
Я отказался сдавать анализ мочи на допинг-тест накануне боя, до выхода на ринг. Я решил после поединка воспользоваться своим приспособлением, получив его от Стива Томаса. В зале были Паффи, Лил Уэйн и другие рэперы из группы «Кэш мани», музыка которых сопровождала меня до ринга. Когда мы встретились в центре ринга, я смог сделать совершенно потрясающее выражение лица. Мне стало жаль, что рефери был такого маленького роста. Кто-то из нас двоих – я или Голота – мог случайно настучать ему в бубен.
В первом раунде я много работал по корпусу и чувствовал, как Голота выдыхается. Я очень плавно передвигался и качественно работал джебом. Удар в лицо, бац, бац, затем несколько ударов по корпусу. Он низко держал свою левую. Он выбросил несильный джеб, я нырнул под него и, бац, рассек ему левый глаз. За десять секунд до конца раунда я жестко попал прямой правой, и он упал.
В начале второго раунда я набросился на него. Я наносил массу беспорядочных ударов, в большинстве своем промахиваясь, но некоторые удары по корпусу все же достигали цели. К концу раунда он просто отступал, выбрасывая удары в моем направлении.
Я уже был готов начать третий раунд – и не мог поверить своим глазам: Голота конфликтовал со своим углом. Позже я пересмотрел материал Showtime, как Голота отказывался выходить на следующий раунд, а его секундант, этот маленький итальянец в возрасте, Аль Серто, кричал на него.
– Работай правой, б… дь! – кричал Серто.
– Я прекращаю драться, – ответил Голота.
– Не вздумай, ты, пид… р! Ты выигрываешь этот бой!
– Все, останавливай! – сказал Голота.
– Заглохни! Давай же, ты, мать твою! Ты выигрываешь!
– Я прекращаю бой, – сказал Голота. Он встал, оттолкнул Серто и направился по рингу. Я не знал, б… дь, чего ожидать от этого психа.
– Нет! Нет! – вопил на него Серто.
Голота подошел к рефери и сказал ему:
– Я прекращаю.
И судья остановил бой.
Но Серто еще не завершил. Когда Голота вернулся в свой угол, Серто попытался запихнуть ему в рот капу и вытолкнуть его на ринг. Однако с Голоты было довольно. Он надел свой халат и помчался с ринга. На пути к раздевалке в него кидали разное дерьмо. Кто-то швырнул в него «Апельсиновую содовую», которая разлилась по всему его телу.
Потом Голота пытался обвинить меня, заявив, что прекратил бой, поскольку у него началось головокружение от ударов головой, но он прекратил бой, сидя на своем табурете. Он был одним из тех, кто способен спятить от напряжения боя. На следующий день жена Голоты отвезла его в больницу в Чикаго, и врачи поставили ему диагноз: сотрясение мозга и перелом левой скулы в результате того удара правой, который уложил его на канвас.
Как только я вернулся в свою раздевалку, там появились чиновники из Мичигана, чтобы взять у меня анализ мочи для допинг-теста. Судя по всему, из-за Голоты они делали тестирование на наличие стероидов, но у меня не было времени, чтобы получить от Стива Томаса свое приспособление, и я был вынужден предоставить им свою собственную мочу. Конечно же, у меня обнаружили следы марихуаны. Мне следовало бы дать премию за ведение боя под наркотой, поскольку это притупляет агрессивность. Вместо этого меня дисквалифицировали на девяносто дней, что не имело ровным счетом никакого значения, так как я все равно не планировал драться в это время. Кроме того, меня оштрафовали на 5000 долларов и вынудили пожертвовать 200 000 долларов для благотворительного фонда в Мичигане. «Победа техническим нокаутом» была заменена на «решение не принято» [262] .
262
Аналогично формулировке «бой признан несостоявшимся».
Даже с учетом того, что за этот поединок я получил 20 миллионов долларов, в финансовом отношении я был в глубокой жопе. Дошло до того, что я начал переговоры с какими-то малазийскими промоутерами, которые хотели организовать у себя мои поединки. Чтобы убедить меня, они прислали леди, которую звали Роуз Чу, и она провела в моем доме несколько недель. Мне предложили гонорар в размере 16 миллионов долларов и дали миллион долларов аванса. Я даже позволил им заплатить 200 000 долларов за ремонт моего дома и погашение взноса за новый «Роллс-Ройс».
В начале 2001 года мои бухгалтеры прислали мне отчет о состоянии моих денежных средств за 2000 год. Я начал год с 3,3 миллиона долларов в минусе. В 2000 году я заработал 65,7 миллиона долларов, в том числе 20 миллионов в результате урегулирования дела с Сидли, моим бывшим бизнес-менеджером. Они прекрасно понимали, что то, что они творили с Доном, было грабежом на большой дороге, поэтому они были рады урегулировать данный вопрос. Проблема заключалась в том, что в течение года я потратил 62 миллиона долларов: 8 миллионов ушло на налоги, 5,1 миллиона – на оплату юридических услуг, 5 миллионов – для Моники, 4,1 миллиона – на погашение кредита от одного из моих промоутеров, 3,9 миллиона – за судебный иск Руни, 3,4 миллиона – на зарплату персоналу, 2,1 миллиона – на автомобили, 1,8 миллиона – на обеспечение звукозаписывающей студии «Айрон Майк рекордз» и остальное на разное прочее дерьмо.
У моей новой управленческой команды не было ответов на мои вопросы, они лишь враждовали друг с другом. Так, Джеки утверждала, что Шони обдирала меня как липку.
– Майк, она крадет деньги. Всякий раз, когда вы проводите поединок и покупаете новый автомобиль, она покупает себе такой же. Она – игрок, но играет она не в шашки, а в шахматы, – говорила мне Джеки.
Когда же я сводил их вместе и пытался прояснить ситуацию, Шони начинала плакать: «Я говорила тебе, что я ей не нравлюсь!»