Беспощадная истина
Шрифт:
Мы достаточно долго разговаривали о семье Кеннеди, особенно о его деде. Похоже, Джон не очень-то много знал о нем, кроме того, что тот не учил своих сыновей вести бизнес:
– Никто в моей семье не знает, как вести бизнес, поэтому все и ушли в политику. Он баловал нас.
Подозреваю, именно поэтому он и создал свой журнал – чтобы узнать практическую сторону дела. Ему показалось, что он ничего не достиг в жизни, и это было единственным, что давало ему основания надеяться на свою успешность.
Мы поговорили немного о моем деле.
– Слушайте, я знаю: единственная причина, по которой вы здесь, – потому что вы черный, – сказал он мне. Тем самым он дал мне понять, что осознает, какие это были времена.
В какой-то момент я сказал ему напрямик: «Вам следовало баллотироваться на политический пост».
– Что? – Он,
– Вы обманули ожидания моей матери, ожидания ее родителей. Они знали вас еще ребенком. Вы не можете позволить, чтобы потерянное поколение, которое верило в вашу семью, разочаровалось в вас. Речь идет не обо мне, черт бы меня побрал, я буду делать то, что я и делаю, но вы не можете обмануть ожидания этих людей. Ваш отец и ваш дядя были их надеждой, и они возлагают надежды и на вас, поскольку вы из этой семьи, – сказал я.
Он ничего не ответил. Должно быть, он решил, что я спятил.
«Ниггер, какого рожна тебе надо? Ты совсем спятил? Для чего ты живешь? Ты рожден только для одного. Все мечтают пользоваться тобой, приятель. Это тяжелое бремя, но, если ты недоволен, тебе следовало обзаводиться другими отцом и матерью».
Из него получился бы великий политик. Он, действительно, заботился о людях, это было именно так. Об этом свидетельствовало то, как он общался с людьми, как ловил взгляды тех, с кем он даже не был знаком. Он не опасался, что его могли заметить в общественных местах; он появлялся там, чтобы обсудить какие-либо проблемы. Я считаю, что это был интересный парень.
В тот вечер он выглядел усталым. Он сказал, что ему придется пить много кофе, потому что он собирался в тот вечер лететь обратно в Нью-Йорк. Он прилетел сюда вместе со своим пилотом-инструктором.
– Нет, приятель. Вам бы лучше отдохнуть у меня дома. Езжайте к Монике и детям, – предложил я ему. – Надо спятить, чтобы сейчас лететь на самолете куда бы то ни было.
– Вы не знаете, как я чувствую себя там, в воздухе. Я чувствую себя таким свободным! – сказал он мне.
– Вы должны чувствовать себя идиотом там, в воздухе, если вы не соображаете, что делаете. Если вам надо лететь, хорошо, летите сами. Но, пожалуйста, не берите с собой в самолет того, кого вы любите.
Он ничего не сказал мне, но в тот вечер он поехал к Монике, и она потом передала мне его слова: «Майк сказал, что я был бы идиотом, если бы полетел. А он побывал в аварии на мотоцикле».
Мы также говорили о том, как погуляем, когда я выйду из тюрьмы. Он упоминал других женщин, и у меня сложилось впечатление, что он хлебнул со своей женой.
– Когда вы освободитесь, дайте мне немного времени утрясти некоторые вопросы со своей женой. И после этого нам можно будет погулять. Вам надо поехать со мной в Аспен [248] .
248
Аспен – город в штате Колорадо, известен дорогим горнолыжным курортом и наличием недвижимости политических деятелей, «звезд» спорта и шоу-бизнеса.
– Аспен? – спросил я. – В Аспене не водятся ниггеры. И меня вряд ли там полюбят.
– Хм-м. Там бывает Линн Суонн [249] , – сказал Джон.
– Но Линн Суонн – не ниггер, – уточнил я.
– Да, вы правы, – признал он.
Конечно же, я попросил помощи в деле своего освобождения. Я был в тюрьме уже почти четыре месяца. Я полагал, что этого вполне достаточно. Одна из двоюродных сестер Джона, Кэтлин Кеннеди Таунсенд, старшая дочь Роберта Фрэнсиса Кеннеди, была в то время вице-губернатором штата Мэриленд.
249
Линн Кертис Суонн (род. в 1952 г.) – американский профессиональный футбольный игрок, спортивный комментатор, в последующем – политический деятель; афроамериканец.
– Вытащите меня отсюда, – попросил я. – Обратитесь к вашей чертовой кузине.
– Майк, но я совершенно не знаю ее, – ответил он.
Возможно, у него было достаточно опыта, чтобы не говорить чего-либо в комнате для свиданий.
– Вы не знаете ее? Что, черт возьми, вы имеете в виду? Вы же все вместе играете в футбол там, в Хианнис-порт!
Он улыбнулся и вышел. На выходе его сразу окружила пресса.
– Я нахожусь здесь, чтобы поддержать своего друга, – сказал им Джон. – Майк совсем другой человек, он разительно отличается от того имиджа, который сложился в общественном мнении. Он тот человек, который действительно в корне изменил свою жизнь и способен и впредь держаться этого курса. Я надеюсь, что после того, как я приехал сюда и рассказал об этом, все поверят этому, потому что у него была непростая жизнь.
Затем он сел в лимузин и поехал ко мне домой, чтобы выпить кофе. Вскоре после того, как Джон-Джон [250] побывал у меня, бац, я вышел из тюрьмы.
Глава 12
Как только я вышел из тюрьмы, в самый первый день, я поехал домой, взял сумку и отправился в Нью-Йорк. Я не отдыхал, не общался со своей семьей, как это следовало бы сделать. Просто, бац, я сел в машину и отправился в Нью-Йорк, чтобы встретиться с одной из своих подружек. У меня не было навыков, опыта человека с чувством ответственности. Или же элементарного желания приобрести их. Ты не можешь быть наполовину приличным женатым человеком, а наполовину – сексуальным подонком. Обилие всех этих подруг при моем женатом состоянии было для меня своего рода наркотиком. И если мне был нужен кто-то еще, я просто выходил на улицу – и женщины бросались на меня. Я был рабом беспорядочного образа жизни знаменитости. Я бы и хотел прекратить это, но не мог.
250
«Джон-Джон» – прозвище Джона Фицджеральда Кеннеди-младшего.
В то время в моей жизни все было как-то беспорядочно. Мои новые деловые партнеры договорились о новых сделках с телеканалом Showtime и руководством MGM Grand, поскольку Дон уже не принимался в расчет, но на мне все еще висели те миллионы, которые были предоставлены мне руководством Showtime и осели в кармане Дона. Кроме того, за мной по-прежнему числился долг налоговому управлению.
Я переехал в Финикс, чтобы начать подготовку к следующему бою. Одновременно в начале июня я приступил к общественным работам в печально известной тюрьме шерифа Джо Арпайо [251] в Финиксе. Он был весьма взволнован, увидев меня в своем заведении. Я ходил по его палаточному городку, разговаривал с заключенными, советовал им держаться подальше от неприятностей. Между тем инспекторы, наблюдающие за условно осужденными, относились ко мне так, словно я был Джон Готти. Они старались в своих отчетах описать каждый мой шаг. Если до них доходили слухи, что я был в клубе, они звонили моему адвокату, и нам приходилось искать свидетелей, чтобы опровергнуть это. Адвокат писал им: «Как я сообщал вам, Майк не посещал ночного клуба «Амазонка» во вторник, 29 июня, и Моника подтверждает данный факт. Майк находился в это время в своей комнате и спал».
251
По инициативе Джо Арпайо при тюрьме округа Марикопа (штат Аризона) был создан палаточный городок с крайне тяжелыми условиями содержания заключенных.
Мой адвокат даже предупреждал моих телохранителей, чтобы они были начеку:
– Как вы знаете, отдел по условному осуждению взрослых правонарушителей округа Марикопа усиливает надзор за Майком. Энтони уже поставлен в известность и приступил к исполнению, теперь я хотел бы проинформировать и вас, что устанавливаю следующие правила. Если Майк покидает отель после десяти часов вечера, вы должны сообщить об этом Полю и его офицеру службы наблюдения Чаду. У Энтони есть их номера. Кроме того, прошу сообщать мне на голосовую почту и оставлять мне сообщения, куда Майк направляется. Если он уходит в другой клуб или даже в ресторан, важно, чтобы вы сообщали об этом по телефону обоим офицерам отдела по условному осуждению и мне, информируя всех нас о его маршруте. Я уже обсудил с Энтони тот момент, что крайне важно, чтобы Майк оставался спокойным вне зависимости от того, как обстоит дело с испытательным сроком. В случае, если возникает какой-либо конфликт с отделом по условному осуждению, или же он назревает, прошу немедленно звонить мне.