Беспощадная истина
Шрифт:
– Приятель, все это фигня, – произнес я вслух. – Я не заслуживаю того, чтобы быть здесь со всеми этими засранцами.
Все находившиеся в зале посмотрели на меня немного настороженно.
Ко мне подошла белая женщина около двадцати девяти лет, которая напомнила мне Велму, персонажа из мультфильмов «Скуби-Ду». На ней был свитер с высоким воротом и большие очки в роговой оправе, стрижка – «под горшок». Она села рядом со мной, вид у нее был озабоченный. Я предположил, что это один из профессоров из психиатрического отделения.
– Что с вами? Вы выглядите уставшим, – поинтересовалась она.
– Они думают, что я сумасшедший, потому что укусил этого
Она на минуту задумалась, затем спокойно произнесла:
– Вы дрались. Вы сражались.
Я был под сильным кайфом, но эти слова пронзили меня насквозь, словно древняя мудрость учения дзен.
Черт подери, я ведь, действительно, сражался. Я сразу почувствовал себя исцелившимся. Она сказала это так авторитетно. Я был поражен тем, как она меня глубоко поняла после нескольких секунд общения со мной. «Вот почему психиатрам надо платить большие деньги», – подумал я.
Моя эйфория была прервана появлением медсестры.
– Нэнси, пришло время приема лекарств, – сказала медсестра женщине, с которой я разговаривал.
– Засунь их себе в жопу! – обозлилась та и выбила лекарства у медсестры из руки. Тогда медсестра подала знак, появились два крепких санитара и надели на даму смирительную рубашку. Она яростно сопротивлялась, пока они, наконец, не одолели ее.
Я осмотрел зал. В углу сидел парень, который пускал слюни и разговаривал сам с собой. И я осознал, что я не в зале ожидания высшего класса, а в психиатрическом отделении, и все находящиеся здесь, включая двойника Велми из «Скуби-Ду», – это сумасшедшие и придурки.
Члены комиссии Лас-Вегаса должны были вынести решение о восстановлении моей лицензии 19 октября, поэтому мои юристы работали сверхурочно, чтобы урегулировать вопрос с двумя парнями – участниками того дорожного инцидента. За мировое соглашение я был готов заплатить каждому 250 000 долларов. Кроме того, каждый из них получил бы от телеканала Showtime по 150 000 долларов после моего первого поединка при восстановлении лицензии. Они также подписали заявление под присягой, в котором говорилось, что хотя они и полагали, что я был тем человеком, который ударил их, с учетом «нарушения их ориентировки в пространстве и времени и неразберихи, которой сопровождались события, имевшие место в тот день», они не могли «быть абсолютно уверены в том, что это был именно мистер Тайсон, который ударил их».
Один из членов комиссии настаивал на том, чтобы результаты моего психиатрического обследования были обнародованы до слушаний по моему делу, то есть до 19 октября. Это был новая куча дерьма, и мои юристы боролись с этим, не покладая рук, однако существовал какой-то малопонятный закон, согласно которому голосование по моему делу, действительно, могло состояться только после обнародования результатов обследования. Должно быть совершенно ясно, насколько неуверенно я себя чувствовал. Хотя у меня была постоянная депрессия, в медицинском заключении значилось: «Мистер Тайсон психически здоров для того, чтобы вновь заниматься боксом в соответствии с существующими правилами и нормами, без повторения событий 28 июня 1997 года. Отмечая импульсивность, эмоциональные и когнитивные проблемы, изложенные выше, мы полагаем, что ни одна из них по отдельности или в сочетании друг с другом не делают мистера Тайсона психически непригодным в этом отношении».
Иными словами, я был больным придурком, но еще мог драться на ринге и выбивать из кого-то дерьмо.
На следующем заседании комиссии показания давал Мэджик Джонсон [246] . Он проявлял горячее стремление обеспечить рекламу бокса и, безусловно, воспринимался членами комиссии как очень спокойный, безобидный черный. Однако так, как он относился ко мне, раздражало меня:
– Майк знает, что такое деньги, но не понимает, как их можно заработать, и я надеюсь научить его, чтобы он понимал это. Он должен стать бизнесменом. Майк – это единственный известный мне парень, который может сделать сто или двести миллионов долларов, но предпочитает не иметь их. Он предпочитает их раздаривать. Ему следует завести у себя менеджера по управлению денежными средствами, и я хотел бы довести эту мысль до команды Майка Тайсона.
246
Ирвин Эффей «Мэджик» Джонсон (род. в 1959 г.) – американский баскетболист, 5-кратный чемпион НБА, олимпийский чемпион 1992 года.
Я сохранял хладнокровие, несмотря ни на что. В тот же день комиссия проголосовала за восстановление моей лицензии. Четверо «за», один «против».
Теперь я мог вернуться на ринг и сделать некоторые деньги. К настоящему моменту я задолжал Федеральному налоговому управлению 13 миллионов долларов. Многих такая сумма способна шокировать, но я привык к гонорарам в несколько миллионов, поэтому я знал, что смогу все отдать. Забавно, но где-то в это время мои новые бухгалтеры обнаружили существование персонального пенсионного счета на мое имя, на котором на протяжении многих лет лежало чуть более четверти миллиона долларов.
Когда бухгалтеры начали копать, они обнаружили, что этот счет открыл для меня в свое время в Катскилле еще Кас. Когда мне об этом сообщили, я плакал, как ребенок. Впервые в своей жизни я понял, что означает выражение: «Важен не подарок, а внимание». Кас, должно быть, понимал, что я растранжирю все свои деньги. Я никогда не задумывался над тем, что кто-то любит мою черную задницу. Мне в тот момент это помогло в какой-то мере вернуть веру в человечество.
1 декабря мы заявили о нежелании оспаривать обвинение в агрессивном поведении на дороге в Мэриленде. Так как мы уладили этот вопрос с двумя парнями, мои адвокаты были уверены, что я отделаюсь легким приговором, который должны были вынести где-то в феврале 1999 года.
Мое возвращение на ринг было намечено на 16 января. Я должен был встретиться с южноафриканским боксером Франсуа Ботой по прозвищу «Белый буйвол». Он не был мальчиком для битья. В 1995 году он выиграл чемпионский титул Международной боксерской федерации, но позже выяснилось, что у него был положительный тест на стероиды, и его лишили чемпионского пояса. Затем он дрался в поединке «на разогреве» перед моим первым боем с Холифилдом, а затем продемонстрировал прекрасный бой с Майклом Мурером за чемпионский титул Международной боксерской федерации, хотя был нокаутирован в последнем раунде, так что я не мог относиться к нему легкомысленно.
За четыре дня до поединка я сделал посадку в Лас-Вегасе для того, чтобы дать ряд интервью спутниковому телевидению и радио. Мое первое интервью было с Рассом Зальцбергом для 9-го канала Нью-Йорка.
– Майк, судя по ставкам «шесть к одному», Боту считают мальчиком для битья. У вас есть какие-либо опасения в связи с предстоящим боем? – спросил он.
– Я ничего не знаю о цифрах и ставках. Я знаю только, что я хочу сделать. А я собираюсь прикончить этого ублюдка.
– Хорошо, – сказал он, немного опешив. – Вы всегда приносите на ринг много ярости. Это помогает вам, или же иногда это вам вредит?