Беспощадная истина
Шрифт:
– Как давно вы принимаете наркотики?
– Какие именно наркотики вы употребляли?
– Какие внешние обстоятельства привели к употреблению вами наркотиков?
– Какова была ваша домашняя жизнь, когда вы были ребенком?
– Вы, случайно, не гомосексуалист?
Черт возьми, эти ребята мордовали меня без передышки! Этот парень, которого я знать не знал и который вылез непонятно из какой задницы, ожидал, что я отвечу на все эти глубоко личные вопросы? Я не желал обсуждать, кто я такой и каковы мои отношения с духами-искусителями.
– Знаешь, что? Отъе… сь от меня, ублюдок! И пошли вы все нах…
Назавтра я оттуда уехал.
Глава 15
Неделю спустя я зарегистрировался в другом реабилитационном центре, в Тусоне. Мэрилин убила бы меня, если бы я не вернулся на лечение. Она могла показаться милой, невинной, ласковой, этакой сестрой Ордена Введения Пречистой Девы во Храм. Но она не была такой. Она не позволила мне сдаться. Она подвергла меня жестокой энергичной порке. Она сказала: «Нет-нет, мы должны довести наш спор до конца». Вот тогда я увидел ее с другой стороны: в ее глазах появился блеск. Для нее это было не баловство, а настоящее дело. Поэтому я предпринял в Финиксе еще одну попытку.
Во втором реабилитационном центре люди мне понравились. Я сблизился с одной молодой состоятельной девушкой, которая училась на модельера. Ее совершенно вымотало пристрастие к героину. У меня там возникли проблемы, потому что кто-то задел мои чувства, рассказав что-то обо мне одному из сотрудников центра, и я обругал их. Когда я сказал все, что я думал, все перепугались, потому что там не привыкли, чтобы ниггер разговаривал с ними таким образом. Те, кто там работал, сказали мне: «Вам надо уйти, все напуганы». Тогда я позвонил этой девушке, с которой я встречался. Она пришла, она меня поняла. После этого я оттуда ушел.
Финикс – это консервативный город, живущий, блин, строго по правилам. Когда ты проходишь здесь антинаркотическую реабилитационную программу, ты можешь почувствовать расистское высокомерие всех этих многоопытных врачей и тех, кто, как предполагается, должен был помочь тебе.
Я был для них знаковым негром, негром-символом. У персонала было стереотипное предвзятое представление о черных людях, и, в особенности, о черных спортсменах. Главный администратор даже имел наглость заявить мне:
– У нас здесь были и другие спортсмены, и у всех них были украшения. Я заметил, что ты, в отличие от них, не швыряешься напоказ деньгами налево и направо.
– Это потому, что у меня совсем нет денег, – ответил я ему сухо.
Я уловил скрытый смысл его ремарки. Он просто опустил слово «черные», но думал он именно так.
Мэрилин видела все это и постоянно пыталась найти такое место, где могли бы помочь мне. Но у меня в то время были другие, более важные дела. Это было Рождество 2006 года, и я был полон решимости превратить его в Аризоне в Рождество со снегопадом [321] . Пока мой помощник Дэррил спал в другой комнате, я выскользнул из дома, прыгнул в свою «БМВ» и поехал в бар «Пуссикэт лаундж». Добравшись туда, я нашел администратора, сексапильную восточноевропейскую девушку, к которой я всегда был неравнодушен.
321
В данном случае – игра слов: Майк Тайсон имеет в виду празднование Рождества с употреблением кокаина, который на сленге называется также «снежком».
– Где раздобыть «белой сучки»? – спросил я ее.
– Могу достать это для вас, одну минутку, – ответила она.
Вернулась она с тремя маленькими пластиковыми пакетиками, в каждом – по грамму «кокса».
Затем она чрезвычайно меня удивила, спросив:
– А можно мне немного?
Никогда не было ни малейших признаков того, что эта девушка проявляла ко мне интерес. Мы прошли в офис, и каждый из нас сделал себе несколько дорожек.
– Майк, вы выпили, – заметила она. – Может быть, мне отвезти вас куда-нибудь?
– Нет, со мной все в порядке, – отказался я.
Я не мог поверить, что я сказал так. Это был мой шанс заполучить киску, которой я домогался многие годы. Конечно же, на меня повлиял мой дух-искуситель. Я подумал: «Я не позволю ей подвозить себя, она просто хочет моего кокаина. Пусть эта сучка отъе… ся!» Я хотел быть наедине с девушкой своей мечты, с настоящей «белой сучкой». Я просто был эгоистичен по отношению к кокаину. Я мог бы поехать домой вместе с девушкой, которую так долго пытался заполучить, но я не захотел делиться с ней «коксом».
Поэтому я пошел и сел в машину. Я тут же высыпал большую часть «кокса» из одного из пакетиков на среднюю консоль. Затем я вытащил свои сигареты «Мальборо», вытряхнул из одной сигареты где-то половину табака, зачерпнул «кокса» и насыпал его в эту сигарету. Сделав несколько затяжек, я поехал домой.
Надо признаться, я не самый умелый водитель, даже когда я трезв, как стеклышко. Я двигался, меняя полосы, по пути миновал полицейский контрольно-пропускной пункт по проверке на трезвость. Я не понял этого, но копы заметили, как я вел машину, и последовали за мной. После того как я проскочил знак остановки, а затем чуть не задел полицейскую машину, они остановили меня. Когда полицейский подошел к моей машине, я лихорадочно пытался смахнуть «кокс» с консоли, но ее кожаная поверхность была пористой, поэтому даже попытка смыть «кокс» плевком была бы бесполезной: наркота все равно бы впиталась и затем проступила.
Я опустил окошко, и коп попросил мои права и документы на машину. Затем он узнал меня. А вслед за этим он увидел безобразие на консоли.
– Майк, мне трудно поверить в это дерьмо! – сказал он.
Он вытащил меня из машины и на месте провел несколько алкотестов, которые я не смог пройти, так как был под балдежом. Обыскав меня, он обнаружил в кармане брюк два других пакетика. Затем копы привели собаку, натасканную на наркотики, и та унюхала «кокс», который оставался в машине. Меня арестовали.
Прежде чем допросить, полицейские отвели меня в камеру. Я был здорово зол. У меня нашли достаточно «кокса», чтобы обвинить меня в тяжком уголовном преступлении. Однако всякий раз, когда я сидел, всегда находился белый парень, который разбирался во всей этой кухне. И этот раз не стал исключением.
– Эй, чемпион, ты за что здесь? – поинтересовался у меня один белый парень.
– Приятель, меня застукали с кокаином, – ответил я.
– А тебя когда-нибудь раньше арестовывали за наркотики? – спросил он.