Беспощадная страсть
Шрифт:
Он подхватил корчившегося Газавата, Дотащил до кресла, назначение которого определил сразу, едва увидел, швырнул в него Николая и пристегнул за руки и за ноги специальными ремнями.
Глаза Милы сверкнули.
— Север! — закричала она. — Неужели после всего, что случилось, тебя еще интересует этот поганый героин?!
— Интересует! — взвизгнул Север. — Героин — это миллионы, это власть! И сейчас я вытрясу из Коляна все, что он знает! Все, что он имеет! До последнего гроша!
—
— Ну нет! — Север плотно вошел в роль. — Мне не нужна жизнь Газавата. А что Романов предал нас, я понял сразу! Только мне плевать на Романова, всегда было плевать! А Кольке я крепко припеку задницу, если он не расколется!
Север влепил Газавату пощечину.
— Эй ты, шкура блатная! Откуда у тебя дешевые наркотики?! Отвечай, пока тебя добром спрашивают!
— Да пошел ты! — собравшись с силами, выдал Николай.
— Ну держись, сука! — Север обернулся к Миле. — Как эта штука включается, знаешь?! «Электрический стул» этот?!
— Я не скажу! — отрезала Мила. — Я не позволю тебе пытать человека ради сраных баксов! Убей его и идем!
— Ах, не скажешь?! Ладно, обойдемся домашними средствами!
Север вскинул «Кедр» и одиночным выстрелом разнес Газавату коленную чашечку.
— А-а-а, гондон! — дико заорал Газават. — Ну, погоди, отморозок траханый! Сейчас приедут мои ребята и ты получишь по полной программе! Тогда уж я повеселюсь!
Как раз в этот момент со стороны ведущего к особняку шоссе донеслись взрывы и звуки пальбы.
Север осклабился.
— Твои ребята не приедут! Потому что мои ребята их сейчас в аккурат поджаривают! А я поджарю тебя!
Он отбросил пистолет-пулемет и принялся судорожно искать кнопку включения «электрического стула». Наконец нашел, хотя ее и трудно было различить на стене.
— Вот она, родная! — воскликнул Север, дыша свирепой радостью. — Теперь отведай собственного блюда, Газаватушка!
Он пустил электричество. Тело Николая задергалось, забилось в конвульсиях. От воплей бандита, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки.
— Север, оставь его! — закричала Мила. — Что ты с собой делаешь, в кого ты превратился?! Ты же всегда стоял за справедливость, ты даже был добрым! Зачем ты становишься зверем?!
— А в этом мире нельзя быть добрым! — рявкнул Север.
— Раньше ты думал иначе!
— Раньше я был дураком!
— Но ради чего ты мучаешь этого урода?! Неужели действительно только ради того, чтобы стать наркобароном, чтобы наживаться на чужой беде?! Неужели только ради денег?!
— Именно ради них!
— Не верю! — жалко выкрикнула Мила — ее моральные силы были уже на исходе.
— А это уж твое дело, телка! — бухнул Север, словно тупое шило воткнул.
У Газавата началась неудержимая рвота. Его выворачивало и выворачивало, а вскоре вместо полупереваренной пищи он изверг из себя слизь пополам с кровью.
Север выключил электричество.
— Еще сдохнет раньше времени! — прокомментировал он свои действия.
Газават был в сознании. Свинцовыми от боли глазами он посмотрел на своего палача.
— Ничего я тебе не скажу, Север, — произнес бандит почти спокойно. — И знаешь, почему? Потому что, если я скажу, ты меня сразу убьешь. А в загробную жизнь я, извини, не верю. Я очень хочу еще пожить на этом свете. Мои пацаны сюда все равно прорвутся. Я их дождусь.
— Я сделаю тебя полным калекой! Тебе жизнь станет не в жизнь! — взвился Север.
— Ой, напугал! — слабо улыбнулся Газават. — Сейчас хирурги творят чудеса. Пересаживают любые органы. Если я выживу, врачи на Западе так меня починят — стану лучше прежнего. За деньги там все можно. А уж доноров мне братва найдет каких угодно — Россия большая, и в ней много лишних двуногих. Миллионы никому не нужного быдла, которое даже заработать толком не умеет. Так что доноры будут — любые и в любом количестве.
— Ты все равно не выживешь! — заорал Север. — Лучше сразу колись! Тогда умрешь легко!
— Ну нет! — хмыкнул Газават. — Молчать — моя последняя надежда. А боли я почти не боюсь. Мне даже объяснили, почему. Хочешь, тебе объясню?
— Объясни! — Север заинтересовался.
— Как мне говорили, центр боли в мозгу человека находится рядом с центром сексуальности. У меня центр сексуальности очень развит. Видимо, за счет центра боли. Поэтому пытай меня сколько угодно — бесполезно.
— Ты врешь! — Север клокотал. — Ты нарочно затягиваешь базар, чтобы оттянуть начало новой пытки!
— Повторяю: пытать меня бесполезно.
— Говори, откуда героин!
— Не скажу. Пока я молчу, я нужен тебе живым. Так что продолжай свои забавы.
— Север! — опять позвала мужа Мила. — Ты можешь оставить его в покое хотя бы ради меня?
— Тебе его жалко?! — взбесился Север.
— Дурак! Мне тебя жалко! Ты, ты окончательно испоганишь свою душу! Ты не сумеешь больше стать человеком после того, как зверски истязал кого-то ради наживы!