Беспощадная толерантность (сборник)
Шрифт:
Свежеиспеченный родитель тряс перед носом ее сына погремушкой, пока тот не заплакал. Тогда он начал трясти уже ребенка, неумело укачивая, расхаживая по комнате. Никита не утихал. «Не так! Ему так не нравится!» – хотела крикнуть Даша, но не могла пошевелиться.
– Ты кто такая и что тебе тут надо?
От неожиданности Даша дернулась и чуть не упала. Высокий мужчина с бородой эспаньолкой стоял у нее за спиной. Это не мог быть никто кроме Эрика Бакмета.
– Я… я Даша, – пролепетала она.
– Воровка?
– Нет…
– А кто?
Даша попыталась
– Я – мать этого ребенка!
Эрик схватил ее за шиворот и поволок к выходу. Даша упиралась как могла, отказывалась идти, висла, поджимая ноги.
– Нет! Вы не понимаете! Это мой ребенок! Да послушайте же!
– Если ты не уберешься с моего двора, я вызову полицию! – Голос у Эрика был резким и хлестким. Неудачливая нарушительница понимала, что если сейчас ее выкинут за калитку, шансов хотя бы дотронуться до сына у нее никаких не будет.
– Давайте хоть поговорим! – взмолилась она.
– О чем?
– О ребенке!
– Вон отсюда!
– Я же от вас не отстану! Буду приходить каждый день и стоять у забора! Это не запрещено, и меня нельзя будет забрать в полицию! Я клянусь, что сделаю это, если вы меня сейчас не выслушаете! – Шантаж был так себе, ведь Дашу уже можно было привлечь к уголовной ответственности, но он сработал. Эрик, видимо, не успел задаться вопросом, откуда она вообще взяла их адрес.
– Ладно. – Он отпустил ее воротник. – Пойдем в дом. Но при одном условии: к ребенку не прикасаться! Иначе я сразу звоню в полицию.
Даша кивнула. Выбора особо не было.
Нужно было видеть обалдевшее лицо Антона, когда они оба ввалились в коридор, но Дашу больше волновала не его реакция, а то, что Никита до сих пор плакал. Она сжалась вся, но сдержалась, ничего не сказала и не прикоснулась к нему.
– Знакомься, это… как там тебя?
– Даша…
– Это Даша, – представил ее Эрик. – Куртку повесь сюда, – это уже ей.
Жар камина распространялся по всей комнате (а может, это было центральное отопление), и только тут Даша поняла, как продрогла у окна: май в этом году выдался очень холодным.
– Принести чаю? – спросил Антон, ничего не понимая.
– Не сейчас. Сначала мы послушаем вот эту девицу. Боюсь, нам будет не до чая.
Эрик задернул портьеру, и они расселись вокруг журнального столика. Никита все плакал. Даша не выдержала:
– Он не любит, когда его так трясут. Если его прижать к груди и гладить по голове, то он скоро успокоится.
Антон недоуменно посмотрел на Эрика, тот пожал плечами. Совет действительно помог, и ребенок вскоре утих.
– Итак, ты его мать. Что дальше?
Темно-синий костюм, белоснежная рубашка, манжеты, выступающие из-под рукавов пиджака на пару сантиметров, как и положено, серебряные запонки… Образ старшего Бакмета был идеален. И разговаривал он с ней как с назойливой мухой, от которой другим способом сложно избавиться. А Даша не знала, что дальше. Не придумала. Ей и в голову не приходило, что можно вот так по-дурацки попасться. В планах было просто посмотреть на сыночка и уехать, а опасалась она
– Я просто хотела посмотреть на него.
– Прекрасно, ты посмотрела. Теперь уезжай.
Тут Дашу прорвало. Захлебываясь словами, боясь, что ей не дадут договорить, она заголосила:
– Вы не понимаете! Это мой сын! Мой! Я его выносила, рожала целые сутки, а это, между прочим, очень больно! И у него мои глаза, и такой смешной носик, а губы от… неважно. Я люблю его и не могу жить без него. Он когда улыбается – будто весь мир улыбается для меня, а если плачет, то я сделаю что угодно, только бы ему опять стало хорошо. Это мой ребенок, вы это слышите!
– Слышим, слышим. Это все? – На Эрика речь не произвела никакого эффекта.
– Отдайте его мне, – вдруг прошептала она.
– Что-о-о-о? – тут уже возмутился Антон. – С какой стати? Да мы пять лет ждали ребенка! Это наш сын!
– Неправда! Это мой Никита!
– Стоп! – рявкнул Эрик. – Во-первых, его зовут Максим. Во-вторых, по всем человеческим и божеским законам, это наш сын, а в-третьих, я звоню в Демконтроль.
«Максим? Только не Максим! Это ужасное, ужасное имя! Это же Никита, неужели они не понимают!» – обожгло Дашу, но вместо этого она выпалила:
– Родила его я, значит, я его родитель, а не вы.
– Да, ты его биологическая мать, и что? Разве это дает тебе какое-то право на ребенка? Давай-ка почитаем закон «О правах родителей и детей». Статья третья – «Об усыновлении». Пункт первый: ребенка мужского пола может усыновить только мужская семейная пара, ребенка женского пола – только женская. Ты уже не подходишь. Пункт второй: для усыновления необходима семейная пара, прожившая минимум пять лет в браке, не имеющая разводов. Ты вообще жената? Пункт третий: один из родителей должен быть не младше тридцати лет и не старше пятидесяти. Девочка, ты когда перестала играть в куклы? Пункт четвертый: совокупный доход семьи не может быть ниже удвоенной средней зарплаты в регионе проживания. У нас сейчас это около восьмидесяти тысяч. Ты столько зарабатываешь? И пятый пункт: детей не могут усыновлять семейные пары нетрадиционной ориентации, типа гетеросексуалов, бисексуалов, транссексуалов и тому подобное. Ну, тут даже спрашивать ничего не буду. Можешь не сомневаться, закон я процитировал дословно. За столько лет обивания порогов центра планирования семьи выучил его наизусть. Итак, где говорится хоть слово о биологическом родстве?
Даша молчала. Собственно, сказать было нечего.
– Ты вообще соображаешь, что творишь? Тебя за это Демконтроль засадит лет на семь. Подумай о своих родителях!
– Можно я хотя бы буду иногда приходить смотреть на Никиту? – Она старалась держать себя в руках, но слезы капали, и ничего с этим поделать Даша не могла.
– Ты, кажется, меня не слышишь или не понимаешь. На каком языке тебе объяснить? Забудь сюда дорогу и про ребенка. Нет у тебя никакого ребенка и никогда не было! Вот этот вот мальчик, который уснул на руках Антона, – это наш сын, и только наш.