Беспощадные клятвы
Шрифт:
Я не уверен в своих чувствах до тех пор, пока снова не опускаю флоггер, на этот раз сильнее, и вижу, как ее мягкая плоть содрогается под ударами, как по бледной плоти растекается красное пятно, а мой член пульсирует от этого зрелища. Ее бедра вздрагивают, и когда я опускаю его снова и снова, в быстрой последовательности, я вижу намек на блеск возбуждения между ними.
Признает она это или нет, но Ашу это заводит.
Меня это тоже заводит.
Я никогда не считал себя каким-то извращенцем, но с разрешения Аши все это приобретает другой вкус. Видеть ее связанной, ее ноги, бесполезно пытающиеся вырваться из наручников, ее спину, выгнутую дугой, и бедра, прижатые
Одного этого образа почти достаточно, чтобы я потерял контроль.
— Ты мокрая, — рычу я на нее, снова опуская флоггер, и ее слабый скулеж заставляет меня болезненно пульсировать. — Мне казалось, ты говорила, что тебе не нравится, когда тебя так наказывают, Аша.
Она тихонько вздохнула, когда я провел хвостом флоггера между ее ног, вверх по влажным, набухшим складочкам, и она вздрогнула.
— Думаю, тебе это нравится.
— Может, мне просто нравится с тобой. — Она снова впивается зубами в нижнюю губу, волнуясь, пока ее тело пытается выгнуться дугой в ласках между ног, и еще один тихий стон вырывается на свободу.
— Ты делала это с Николаем? — Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю его остановить, и глаза Аши расширяются, а тело напрягается.
— Я не хочу говорить об этом. — Ее губы сжимаются, и я тут же жалею, что позволил своей ревности взять верх.
— Тебе и не нужно. — Я провожу рукой по изгибу ее задницы. — Я не хотел…
— Это не личное. — Она издает еще один тихий звук, извиваясь под прикосновениями. — Финн…
Меня охватывает внезапный, горячий гнев, который я пытаюсь отогнать в сторону, но чувствую, как он сжимается в моем нутре, посылая через меня всплеск эмоций. Конечно, это не для нее, напоминаю я себе. Это ее работа. Но от этого не становится легче. И когда я снова опускаю флоггер на ее задницу, наблюдая, как краснеет ее кожа под полосой от него, я хочу заставить ее умолять меня. Я хочу, чтобы она умоляла меня доставить ей удовольствие, которое сейчас могу доставить только я, чтобы она захотела меня. Я снова провожу им между ее бедер, между каждыми несколькими ударами, наблюдая, как она вздрагивает от моих прикосновений.
— Если ты хочешь кончить, тебе придется попросить об этом, — бормочу я, мой голос низкий и грубый, когда я опускаю кожу вниз по верхушкам ее бедер.
— Я вижу, как сильно ты этого хочешь, Аша. Умоляй меня об этом.
Ее бедра упираются в кожу, она извивается, когда я провожу флоггером по ее коже, и она поворачивается, чтобы взглянуть на меня.
— Я ни о чем не умоляю. — В ее тоне звучит вызов, который почему-то только сильнее заводит меня, и я задаюсь вопросом, так ли это — возбуждаться от этих игр во власть и контроль.
— Посмотрим. — В моем голосе звучит рык, которого я никогда раньше не слышал, когда я снова опускаю флоггер, чувствуя, как моя челюсть сжимается от всплеска возбуждения, пронизывающего меня. Мне хочется заставить ее умолять, слышать ее мольбы, но в глубине души я не знаю, как я к этому отношусь. Это не то, что я когда-либо испытывал раньше.
— Я не думаю, что ты можешь заставить меня умолять. — Ее слова слегка застревают в горле, сгущаясь от желания, и я издаю негромкий смешок.
— Что это, Аша? — Я снова опускаю флоггер, поглаживая кожаное полотно вверх по ее заднице, и вижу, как она выгибается и извивается. Она задыхается, ее рот открывается в крике, когда я легонько щелкаю им по внутренней стороне ее бедра. Я вижу, как нарастает ее возбуждение, как набухает и увлажняется ее киска, как она выгибается назад ко мне, насколько это возможно с наручниками, сковывающими ее.
На данный момент это не более чем игра воли, и Аша оказалась сильнее, чем я ожидал. Я дразню и издеваюсь над ней до тех пор, пока она не начинает дрожать и стонать, ее руки обвиваются вокруг металлических прутьев скамьи, на которой висят наручники, ее лицо раскраснелось, с него капает мокрая вода, и я знаю, что она чувствует, потому что я чувствую то же самое с прошлой ночи. Но она не умоляет.
— Ты мог бы с тем же успехом поднять меня, Финн, — наконец произносит она. Я даже не знаю, сколько времени прошло, только то, что воздух густой от напряжения, ее и моего, мы оба возбуждены почти до предела, но она, кажется, может, лучше, чем я. — Я не собираюсь умолять.
Я тяжело сглатываю, мои пальцы сжимаются и разжимаются вокруг рукоятки флоггера. Запястье устало, член ноет, и я хочу кончить. Я хочу зарыться в нее, отбросить все притворства и трахать ее до тех пор, пока никто из нас не сможет думать, но я знаю, что это не обсуждается. Это никогда не было вариантом, и сейчас не будет.
Разочарованный, я бросаю флоггер и, наклонившись, быстрыми, резкими движениями расстегиваю ее наручники.
— Вот так, — говорю я, отступая назад. — Что теперь?
Аша медленно вдыхает, ее пальцы на мгновение загибаются в ладонях, прежде чем она поднимается, а на лице появляется соблазнительная ухмылка, которую я одновременно и люблю, и ненавижу. Она прекрасна в таком виде, но я хочу большего. Я хочу узнать ее за пределами всего этого.
— Твоя очередь, — вздыхает она, вставая на дрожащие ноги, и ее рука вцепляется в мою рубашку, подтягивая меня к скамейке. — Раздевайся, Финн.
— Сделай это для меня, девочка, — отвечаю я, и ее брови взлетают вверх.
— Все еще командуешь? Я думала, ты собираешься подчиниться своему наказанию.
Мой член пульсирует, уже почти более болезненно, чем приятно, и я чувствую внезапную усталость от всего этого.
— Боже, Аша, блядь. Я просто хочу…
— Что? Ты хочешь кончить? Может быть, я должна позволить тебе, после того как мучила тебя прошлой ночью. Но было бы гораздо веселее, если бы…
Ее пальцы расстегивают мои пуговицы, пока она говорит, и я снова чувствую внезапную волну разочарованного гнева, мое терпение ко всем этим играм очень, очень истощилось. Моя рука поднимается, чтобы накрыть ее руку, мои пальцы обхватывают ее запястье, и я двигаюсь вперед, оттесняя ее к стене по другую сторону скамейки, когда ее глаза расширяются.
— Финн… — ее рот приоткрывается, взгляд устремлен на меня, и я хочу поцеловать ее. Я хочу наклониться и впиться в ее губы, узнать, каковы они на ощупь, мягкие и приятные. Я хочу узнать вкус ее рта, услышать ее стон в ответ на мой, и эта потребность ощущается почти физически, когда она прижимается спиной к стене, а я прижимаю ее к ней, и мое разочарование достигает точки кипения, которую я едва могу контролировать.
— Может, я еще не закончил с тобой. — Хрипло прорычал я, и глаза Аши стали еще шире. Она разрывается между возбуждением и страхом, я вижу это по ее лицу, по тому, как она напрягается, ничего не говоря, зависая на грани между тем, чтобы понять, что я собираюсь сделать, и тем, чтобы сказать ей остановиться.