Беспощадные клятвы

Джеймс М. Р.

Его член на свободе, в этом нет никакой тайны, но это не меняет того желания, которое проникает в меня, когда я вижу его мускулистые бедра и ляжки, припорошенные теми же медными волосами, обрамляющими его проколотый член, когда он отбрасывает в сторону остатки одежды и на мгновение замирает, обнаженный, как и я, его взгляд наслаждается видом меня, лежащей спиной к скамье, такой же обнаженной, как и он.

Все мои силы уходят на то, чтобы не умолять его прийти сюда и трахнуть меня.

Он медленно идет ко мне, на его лице голодное выражение, а его взгляд снова и снова пробегает по моему телу, словно он не может насытиться. Я жду, что он спросит меня, где наручники и что с ними делать, но он не спрашивает. Он приседает возле моих лодыжек, и я чувствую, как он гладкой кистью обхватывает сначала одну лодыжку, потом другую, кончиками пальцев прикасаясь к моей коже, и мое сердце подскакивает в груди.

— Скажи мне, если слишком туго, девочка, — пробормотал он, переходя к моим запястьям. Его рука касается моей груди, едва заметное прикосновение, но оно воспламеняет мою кожу, и я испускаю медленный, вздрагивающий вздох. Я кончила всего несколько минут назад, а ощущение такое, будто прошли недели. Каждый сантиметр моей кожи чувствителен, болит, жаждет прикосновений, и теперь, когда Финн застегивает наручники на обоих моих запястьях, я полностью в его власти.

Я тяжело сглатываю, когда он поворачивается ко мне, его взгляд встречается с моим и скользит вниз, к моему рту.

— Можно я тебя поцелую, Аша? — Мягко спрашивает он, и на мгновение мне хочется сказать ему да. Я хочу узнать, каково это, чувствовать его мягкий, теплый рот на своем, чувствовать, как его язык проникает в мой рот. Я не целуюсь с клиентами, и прошло так чертовски много времени с тех пор, как меня целовали. Со времен Николая. И Финн…

Думаю, Финн целовал бы по-другому. Нежный и твердый одновременно, теплый и обволакивающий, а его вкус…

Я качаю головой, и меня охватывает странный страх. Если я позволю ему поцеловать меня, это изменит все. Как будто это будет разница между…

Он пристегнул тебя наручниками к скамейке и собирается вылизывать твою киску, пока ты не кончишь для него. В чем именно разница? Я не могу объяснить. И меня бесит мелькнувшее на его лице разочарование, прежде чем оно снова разглаживается.

— Не надо, — шепчу я. — Я не соглашалась на это.

— Хорошо. — Финн кивает, его рука проходит между моими грудями и скользит вниз, к плоскому животу. Я чувствую, как моя кожа дрожит и подрагивает под его прикосновениями, мои бедра выгибаются дугой, когда я стягиваю наручники, желая, чтобы его руки были на мне еще больше. — Все, что тебе нужно сделать, это сказать, если тебе что-то не нравится, девочка. Я прекращу. Со мной ты никогда не будешь бояться.

Его руки скользят по бокам моей груди, обхватывают ее, а пальцы играют с сосками, пока я не задыхаюсь от удовольствия и не чувствую, как между ног разливается свежее возбуждение. От прикосновения его грубых пальцев в моей крови поднимается жар, возбуждение быстро нарастает, и когда он опускает голову, чтобы поцеловать меня чуть выше груди, его борода задевает мою кожу, и я издаю хныканье от потребности.

— Мне нравится этот звук, девочка. — Его голос падает, богатый, глубокий звук, полный ирландской нотки, его руки опускаются к моим бокам, вниз к талии, когда он поворачивает свой рот к моему соску. Его губы теплые и мягкие, язык горячий, когда он скользит по пику, и я издаю еще один стон, извиваясь под ним. Никто не был таким медленным, таким осторожным так давно.

Я не знаю, хочу ли я удовольствия, боли или какой-то смеси этих двух чувств, но я знаю, что мне нужно больше. Мне нужно гораздо больше, чем он дает мне сейчас.

— Терпение, Аша. — Его голос гудит по моей коже, а язык проводит влажную линию тепла по другой груди, скользя вверх по изгибу. Я чувствую каждое прикосновение его языка, каждый взмах его зубов, как будто это прямая линия к моему клитору, напрягающая боль между ног, когда он задерживается там, как будто знает, что сводит меня с ума.

Наконец его рот опускается ниже, по моему животу, а руки скользят к бедрам, когда он снова опускается на колени на мягкую подстилку на полу, прямо туда, куда я положила его, чтобы дразнить и мучить раньше. Пальцы Финна впиваются в мои бедра, его взгляд голодно скользит по моим бедрам, мои ноги раскрыты для него. Я чувствую, как сжимаюсь, как мой клитор жаждет его прикосновений, и мне приходится сжимать губы, чтобы не умолять его.

Но именно это он и хочет услышать.

Его губы проводят по одной бедренной кости, затем по другой, а потом он опускает голову между моими бедрами, но не там, где я так хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Его рот пробегает по внутренней стороне одного колена, а его пальцы касаются внешней стороны моих бедер, и я откидываю голову назад, закрывая глаза и прикусывая язык.

— В конце концов ты скажешь "пожалуйста", девочка. В его голосе звучит та же придушенная похоть, что и у меня, но теперь власть принадлежит ему, а не мне.

Я должна ненавидеть его. Я должна хотеть, чтобы он отвалил, а не трахал меня, потому что я хотела этого только тогда, когда чувствовала… Как только эта мысль мелькнула у меня в голове, я ее отбросила. Я не могу этого чувствовать. Ни для Финна, ни для кого бы то ни было.

Рот Финна скользит выше, по моему бедру, возвращая мои мысли в настоящее. Его язык скользит по моей нежной коже, заставляя меня задыхаться, мои бедра извиваются на коже, а его пальцы впиваются в мои бедра.

— Медленно, помнишь? — Дразнит он меня, и я бросаю на него взгляд.

— В моем голосе звучит предупреждение, когда я сужаю глаза, но его немного пробирает дрожь в моем голосе, когда он проводит губами выше.

— Помни, я могу… обернуть это против тебя…

Он ухмыляется, его взгляд встречается с моим, когда он легонько посасывает самую верхнюю часть моего внутреннего бедра, и мои слова превращаются в хныканье.

— Я пытаюсь напомнить себе об этом, девочка, — нежно пробормотал он. — Но сейчас так соблазнительно просто…

Финн сдвигается, его рот нависает над моей киской, и я чувствую тепло его дыхания на моей влажной, набухшей плоти. Его язык вырывается, едва касаясь меня, и я сжимаю зубы, пытаясь не произнести все грязные, умоляющие слова на кончике языка. Я чувствую, как дрожат мелкие мышцы на моих бедрах, как выгибаются мои бедра, когда его руки скользят вверх, чтобы обхватить их, его руки касаются моих внутренних бедер, когда он медленно опускает свой рот ближе к тому месту, где я так отчаянно нуждаюсь в нем.