Беспощадные святые
Шрифт:
— Они причинили бы тебе гораздо большую боль, если бы я проявил хоть какую-то реакцию, – отвечаю я.
Ее лицо искажается от душевной боли.
— Ты просто сидел там, Карсон! Я видела, как ты уложил девять человек за считанные минуты, и ты просто сидел там, пока они чуть не утопили меня. – Она отворачивается и кладет руку на грудь, делая пару вдохов.
— Мне пришлось подождать, пока Адмир уйдет. Я не мог разобраться с ним, а также с остальными девятью. Я не мог рисковать твоей жизнью.
Ее взгляд возвращается
— Ты и так рисковал моей жизнью! Я чуть не умерла из-за тебя. Тебя бы это вообще волновало?
— Конечно! – восклицаю я. – Сохранить тебе жизнь было моей единственной целью.
Хейли опускает голову, затем качает ею.
— Из-за тебя они избили меня. Ты просто сидел там без всяких эмоций. Как... если? – Она бросает на меня недоверчивый взгляд. – Если ты любишь меня, как ты мог ничего не показывать?
Господи, как бы я хотел заставить ее понять.
— Они бы разорвали тебя на части, если бы я проявил эмоции. Это отняло у меня все силы, какие только были. Это, черт возьми, убивало меня, но я должен был выиграть нам время, чтобы Алексей смог добраться туда.
Она поднимает голову и пронзает меня взглядом, страх, который дрожал в ее глазах, исчез.
— Ты убил их всех до того, как Алексей добрался туда.
— Снаружи было еще больше мужчин, Хейли. Я хорош, но я не могу справиться с двадцатью тремя мужчинами одновременно.
— Ты начал драться еще до того, как Алексей добрался туда, – снова говорит она.
— Потому что они собирались убить тебя. У меня не было времени, – отвечаю я, отчаянно пытаясь заставить ее понять. – Адмир отдал приказ об убийстве, и после этого я не колебался. Сохранить тебе жизнь – это все, что имело значение.
Мои слова, кажется, начинают доходить до нее, но затем черты ее лица снова становятся жесткими.
— Это не меняет того, кто ты есть.
Я делаю глубокий вдох.
— То, что я ассасин, не меняет того, кем я являюсь для тебя.
— Откуда мне знать, что все это было реальным на самом деле?
Мое отчаяние берет верх, и мои руки взлетают к ее лицу. Я прижимаюсь губами к ее рту, и на мгновение Хейли впускает меня. Я снова пробую ее на вкус, но затем она отстраняется от меня, прикрывая рот дрожащей рукой.
— Не надо, – выдыхает она, дико мотая головой. – Не прикасайся ко мне.
— О, да ладно тебе. Я не могу отлить без того, чтобы ты не расстроил Хейли, – огрызается Алексей. – Отойди от нее.
Я сжимаю руки в кулаки и встаю.
— Нам, блять, нужно поговорить.
— Хорошо, но ты можешь сделать это, сидя своей задницей на этом стуле, – он кивает на стул рядом с кроватью.
Я опускаюсь в него и смотрю на Хейли.
— Все, что у нас было, было настоящим. Это все еще так.
Она закрывает лицо руками.
Я наклоняюсь вперед, упираясь предплечьями в колени.
— Твой свет сиял так ярко, что рассеял тьму в моей жизни. Твоя улыбка. Твой бурлящий
Хейли опускает руки на колени и поднимает на меня взгляд.
— Я старался держаться подальше, – продолжаю я. – Господи, я пытался.
Она с трудом сглатывает.
— Хоть что-нибудь из того, что ты мне сказал, правда?
— Все, кроме того, чем я зарабатываю на жизнь.
— Зачем ты это делаешь?
Я бросаю взгляд на Алексея, который приподнимает бровь, глядя на меня. Снова обращая свое внимание на Хейли, я говорю:
— Это все, что я когда-либо знал.
— Что это вообще значит? – вздыхает она, спор утомляет ее.
— Меня воспитывали, чтобы я был ассасином.
Ее взгляд метнулся к моему, затем она перевела взгляд на Алексея.
— Действительно?
Он кивает.
— Мы происходим из длинной династии ассасинов.
Она снова смотрит на меня.
— А у тебя был выбор?
Был ли он у меня?
Я пожимаю плечами.
— Я никогда об этом не думал. Я вырос при таком образе жизни. Это было нормой.
— Это не так, – плачет она. – Как ты можешь думать, что это нормально – просто ходить и убивать людей за деньги?
— Хейли, – вмешивается Алексей. – Это наша норма, но у нас есть кодекс, по которому мы живем. Мы не убиваем невинных.
— Убийство есть убийство, – огрызается она на Алексея. Моя девочка становится храбрее.
— Это не так, – возражает Алексей. – Люди, которых мы убиваем, такие же, как и те, кто пытал тебя. Ты же не хочешь их смерти?
Когда Хейли просто смотрит на него, Алексей продолжает:
— Мы убиваем наркоторговцев, торговцев людьми, торговцев оружием. Мы убиваем подонков. Такие люди, как ты, притворяются, что их не существует, но они существуют. Они повсюду. В зонах боевых действий, поставляющих оружие гребаным детям. В ваших гребаных школах, которые приучают вас к героину. Вот кто такие Адмир и его семья. Наркоторговцы. Албанские гребаные тараканы. – Алексей откидывается на спинку стула, бросая на Хейли предупреждающий взгляд. – Я не стану ни на секунду отвлекаться на сон, если буду знать, что убью кого-нибудь из них.
Она откидывает одеяло и встает с кровати.
— Я хочу уйти. Сейчас же.
Алексей указывает на дверь.
Мое сердце сжимается от паники, когда Хейли подходит к сумке, которую я принес ей, и идет с ней в ванную.
— Она не готова уйти, – говорю я, в моем голосе отчетливо слышится паника. – И ты разозлил ее больше, чем я.
Алексей делает глубокий вдох, затем пронзает меня мрачным взглядом.
— Хейли никогда не поймет, что мы делаем. Тебе нужно перестать надеяться, что ты сможешь переубедить ее. В какой-то момент она все равно уйдет.