Беспощадный любовник
Шрифт:
Это все еще величественный особняк, хотя и очень старый. Большинство элементов остались такими же, как и при строительстве – сложный, асимметричный вид. Крутые остроконечные крыши с пышной отделкой. Странные текстуры на внутренних стенах.
Кое-что мы сами добавили, например, огромный подземный гараж, тренажерный зал и сауну.
Галло принадлежат этому дому, в том смысле, который вы теперь редко увидите в Америке. Мы были воспитаны в нем. Сформированы. Старый город – наш дом и всегда им будет. В то время как другие мафиозные семьи переехали в модный Золотой Берег
Камилла это видит. Она видит фотографии предыдущих поколений. Мебель старше меня.
– Как давно ты здесь живешь? – спрашивает она меня, широко раскрыв глаза.
– Ну, мой прадед построил его в 1901 году, так что… чертовски долго, – говорю я.
Камилла в изумлении качает головой. Она забыла о том, что просила меня одеться. Она, кажется, шокирована этим домом, который, должно быть, в десять раз больше ее маленькой квартиры. Может быть, даже больше, если считать еще и подвальные этажи.
– Я и забыла, какой ты богатый, – отрешенно говорит она.
– Думал, девушкам это нравится, – говорю я, пытаясь разрядить обстановку.
Камилла бросает на меня страдальческий взгляд, и я немедленно сожалею о своем глупом комментарии. Почему я никогда не могу придумать, что ей сказать? Раньше я всегда знал, как добиться от женщин того, чего хотел. Ими было легко манипулировать.
Но я не хочу манипулировать Камиллой.
Хочу, чтобы мы были в том пространстве, в которое мы иногда попадаем случайно, где мы понимаем друг друга. Где между нами все ясно.
Кажется, я никогда не смогу попасть туда намеренно. Чем больше я стараюсь, тем больше все порчу.
– Ты очень мило выглядишь, – отчаянно говорю ей. – Но знаешь, мне нравится и другой твой стиль…
– Комбинезона? – говорит Камилла, и на ее лице появляется тень улыбки.
– Да. Они мне нравятся. Вообще-то... Ты хочешь кое-что увидеть?
– Я думаю…
Она выглядит напуганной тем, что я, возможно, собираюсь показать ей свою коллекцию оружия или комнату, полную трупов.
– Пойдем, – говорю я, хватая ее за руку.
Ее пальцы переплетаются с моими. Руки у нее маленькие, но сильные. Мне нравятся эти следы смазки на ее костяшках пальцев. У меня на руках то же самое. Если бы я поднес ее руку к своему лицу и вдохнул, я точно знаю, как пахла бы ее кожа. Как дизельное топливо, мыло и ваниль.
Я веду ее через кухню, мимо Греты, которая, кажется, удивлена, увидев Камиллу в доме.
– Здравствуй еще раз, – говорит Грета.
– Это Камилла, – говорю я ей.
– Я знаю, – отвечает Грета, указывая на меня ложкой. – Мы встретились у двери.
– Грета вырастила меня, – говорю я Камилле.
– Не смей пытаться повесить это на меня.Ты никогда не слушал ни одной вещи, которую я говорила.
– Я все еще твой любимчик, – говорю я, ухмыляясь.
Когда я веду Камиллу в гараж, она спрашивает меня:
– Это правда?
– Что?
– Ты любимчик Греты?
– Нет, – фыркаю я. – Даже близко нет. Это точно Себастьян.
– Кто любимчик твоего отца? – говорит Камилла.
– Аида. Или Данте.
Мы
– Это беспокоит тебя? – спрашивает девушка.
– Нет, – говорю я. – С чего бы это?
Я не позволяю себе по-настоящему задуматься над вопросом, прежде чем ответить.
Вместо этого я тяну ее вперед, включая верхний свет.
Камилла ахает. Это обширное помещение с низким потолком, поддерживаемое колоннами. Цементный пол свежевыкрашен, и каждого автомобиля есть свое место. Здесь восемь машин и два байка. Две машины принадлежат папе, а одна Данте. Все остальное – мое.
Камилла бегает вокруг, прикасаясь к каждому из них по очереди – Скауту, Ветте, Ягуару, Шелби. Но дольше всего она задерживается у моего абсолютного фаворита: Тальбот Лаго Гранд Спорт. Она все еще в процессе, на ней пока что нельзя ездить. Зато она будет чертовски красивой. Мое величайшее произведение.
– Где ты ее нашел? – шепчет она.
– Я купил ее на аукционе в Германии. У нее всегда был только один водитель. Этот старик, который купил его в 54‘м. Она пролежала у него в сарае много лет. Мне пришлось доставить ее сюда грузовым транспортом.
– Ты сам все это сделал?
– Все до последнего кусочка
– Боже... – стонет Камилла. – Посмотри на этот кузов...
Гранд Спорт – это гладкие, плавные линии – длинные, как у американского классического автомобиля, но с шикарной европейской атмосферой. Немного похоже на «Роллс-ройс» и «Порше», смешанные вместе.
– Я знаю, – говорю я. – Это единственный в своем роде автомобиль – они продали базовый корпус, а затем изготовили кузов по индивидуальному заказу.
– В какой цвет ты его покрасишь?
– Изначально она была черной.
– Неплохо, – говорит она. – Но представь ее в темно-красном цвете…
– Ее никогда не делали в таком цвете, – смеюсь я.
– Я знаю. Но они должны были это сделать.
Я никогда никого сюда не привожу. Даже Данте почти никогда не заходит. Камилла – единственный человек, которого я знаю, который любит старые машины так же, как и я, – как будто они живые существа. Я могу сказать, что она умирает от желания заглянуть под капот, дотронуться до каждой детали двигателя. Обычно это заставляло меня нервничать, но я не могу не наслаждаться этим, наблюдая, как она бегает вокруг так нетерпеливо, как ребенок.
– Ооо! – Камилла стонет, глядя на все мои инструменты. – У тебя здесь есть все. Ты сделал это, Неро. Ты наконец-то заставил меня ревновать.
Ее глаза яркие, как смоль, а щеки полны румянца. Ее губы и щеки выглядят очень красными в сочетании с черным платьем.
– Я думал, что однажды уже заставил тебя ревновать, – говорю я тихим голосом. – Когда ты увидела меня с Беллой.
– Я знаю, что она тебе не нравится, – говорит Камилла, затихая.
– Но ты все равно ревновала.
Я делаю шаг к ней, и она отступает на один назад, так что прижимается спиной к капоту Гранд Спорт. Ее взгляд снова скользит вниз к моей обнаженной груди, вспоминая, что я так и не надел никакую одежду.