Беспощадный. Не русские идут

Головачев Василий Васильевич

– У вас есть разрешение на полёты?

– Какое разрешение? – не поняла Наталья.

– Здесь граница, – с непоколебимой назидательностью сказал инспектор, – стратегическая зона, однако. Для полётов нужен пограничный допуск.

– Есть у меня допуск, – пожала плечами девушка.

– И разрешение администрации района.

– Впервые слышу, что для работы здесь требуется разрешение местной администрации.

– В таком случае вам необходимо слетать в посёлок Лаврентия и взять разрешение.

–

Э, служивый, – вмешался в разговор Веллер-Махно, – все необходимые для работы формальности соблюдены. Наше руководство не первый десяток лет посылает экспедиции на север, к побережьям морей, и знает, что для этого необходимо.

– Надо разрешение! – отрезал участковый. – Собирайтесь, полетите с нами.

– До Лаврентия больше ста километров! – возмутился Мирослав. – Это сколько же лишней горючки спалим?

Капитан посмотрел на него.

– Вы изучаете тот объект в заливе?

– Ну, я.

– Вам тоже надо разрешение на исследования.

Геологи переглянулись.

– Послушайте, любезный… – начал раздосадованный Веллер-Махно.

– Собирайтесь, – бросил капитан, кинув взгляд на макушку Опухоли, торчавшую над обрывом.

– Вот тебе разрешение! – по-мальчишечьи запальчиво сказал Мирослав, сделав неприличный жест. – Связывайся с нашим руководством и требуй, а к нам не приставай, не мешай работать!

Стало тихо.

Капитан глянул на раскрасневшегося Кожухина, на замолчавших геологов. Глаза его сузились, рука потянулась к кобуре пистолета.

Химчук и Дядька одновременно сделали шаг к Мирославу. Помедлив, то же самое сделал Веллер-Махно, проговорил мрачно:

– Вы тут не командуйте, капитан. Мы свои права знаем и, если потребуется, в суде докажем. Претензии к нам есть? Природу мы загрязняем? От кого-нибудь прячемся? Делаем что-либо недозволенное? Нет и нет! Мы выполняем свою работу. Вот и вы выполняйте свою, а нам действительно не мешайте. Мы тоже можем позвонить, кому следует, и доложить о вашем самоуправстве.

Снова стало тихо.

Капитан покачал перед носом начальника экспедиции заскорузлым пальцем с чёрным ногтем.

– Многа болтаисса, гражданин.

– Так у нас же демократия, – ухмыльнулся Дядька.

Инспектор повертел головой, глядя на палатки, контейнеры, ящики с оборудованием, потом отвернулся и зашагал к своему новенькому вертолёту, не сказав больше ни слова. Влез в кабину.

Вертолёт взвыл винтами, прыгнул в небо, сделал круг над лагерем и унёсся в сторону залива.

– Интересно, кто его больше напугал? – хмыкнул Химчук, вытирая руки ветошью. – Ты, Степаныч, или ты, Аркадьич?

Дядька рассмеялся.

– Я ж только про демократию напомнил. Не про диктатуру же, мать порядка.

– Зря напомнил. Демократия нуждается в бардаке больше, чем диктатура в порядке.

–

Да-а? – чрезвычайно удивился старый геолог.

– Да-а, – передразнил его Химчук.

– Я не знал. А что касается этого служителя закона, то у него даже рожа позеленела. Интересно, вытащи он пистолет, что бы мы стали делать?

– Утопили бы, – серьёзно сказал Химчук.

Наталья засмеялась.

Веллер-Махно повернулся к Мирославу:

– Ты что же хамишь представителю власти, салага?

– Да я… – заикнулся геофизик.

– А если бы он взял тебя под стражу и отволок в посёлок? Да ещё посадил бы на пятнадцать суток за неподчинение?

– Да я…

– И директор не помог бы, с работы выгнал.

– Ладно, не кори его, – добродушно проворчал Дядька, – терпения у парня не хватило. Дело наживное. С таким дураком разговаривать – уметь надо. Вообще непонятно, зачем он прилетал, вояка тундровый. Явно не за тем, чтобы порядок навести.

– Хотел сорвать исследования, – негромко заметила Наталья.

– Зачем?

– Опухоль представляет собой очень важный артефакт.

– Не пори чепухи, – поморщился Дядька. – Это для эскимосов Опухоль – чудо света, Аппалувик соплю выдавил. – Он хохотнул. – А на самом деле неизвестное науке естественное природное явление. При чём тут артефакт?

– Опухоль вылезла из пещеры, – напомнил Мирослав.

– Ну и что?

– Эскимосы зря ничего не выдумывают, пещера куда-то ведёт, может быть, под океан, на север, где раньше была Гиперборея.

– Далась тебе Гиперборея, копайся лучше со своими приборами, делай выводы.

– Всё, закончили дебаты, – хлопнул себя по ляжкам Веллер-Махно. – Пора за работу, а то не успеем до вечера выполнить намеченный план.

Геологи улетели.

Мирослав, предоставленный самому себе, спустился к заливу, поговорил с эскимосами и начал готовиться к очередному рейду к Опухоли. Какое-то время он размышлял над словами Натальи: «Вот кто-то и не хочет, чтобы мы до него добрались (до артефакта, надо полагать, только что это за фигня, ей-богу?)», – потом увлёкся делами и перестал думать о посторонних вещах.

Полдня он провёл на островке, из которого выросла Опухоль, с тревогой посматривая на небо. Над морем с севера появилась глухая серая пелена, предсказывающая скорое изменение погоды.

Проворчал под нос, с шутливой интонацией:

– Лишь бы не снег…

Погода на побережье Чукотки иногда выкидывает фортели, и даже летом, в середине июля, может пойти снег.

Опухоль между тем продолжала невозмутимо торчать над островком, держа на краях каменные расколотые плиты и камни. Ничего в её облике не менялось. Лишь высота уменьшилась – на три метра, будто водяная капля начала потихоньку подсыхать.