Беспощадный. Не русские идут
Шрифт:
– Одни китайцы, – фыркнул Химчук.
– Что вы к ним привязались? – улыбнулась Наталья. – Перенаселение – не самое страшное, что ожидает Землю. Угроз гораздо больше.
– Это каких же? – заинтересовался Дядька.
– Мало ли? Столкновение с астероидом, к примеру. Я читала, что в две тысячи двадцать девятом году астероид диаметром полкилометра пролетит рядом с Землёй. А если не пролетит, врежется? Будет всемирный потоп. Либо Земля превратится в пустыню. Эпидемии тоже возможны, новые болезни, вирусы из американских лабораторий.
– Почему из американских? – не понял Химчук.
– А из каких же? Доказано, что колорадский жук – их разработка, СПИД – тоже, птичий грипп, атипичная пневмония, болезнь Луксера и так далее.
– Ну, это если верить жёлтой прессе.
– Это не жёлтая пресса, – запротестовала Наталья. – Существуют доклады Европейской комиссии по здравоохранению, я читала.
– Да ладно вам спорить, – махнул рукой Мирослав. – Глобальные катастрофы действительно могут родиться от чего угодно. Даже от Опухоли. Откуда мы знаем, что управляет такими феноменальными процессами? Кто-то из философов предупреждал, что началась эпоха перелома в отношениях Земли и человечества, она начала нас сильно ограничивать, вот и усилились землетрясения, цунами, вулканизм, участились появления НЛО.
– Ты ещё о предсказаниях Нострадамуса заведи речь, – презрительно изогнул губы Дядька.
– А вот в его предсказания я не верю, – пожал плечами Мирослав.
– А в чьи веришь?
– Хватит разговоров, – прервал беседу Веллер-Махно, – давайте ужинать, подсаживайтесь ближе.
Какое-то время все молчали, получив порции супа, а потом второе – жареную рыбу, сосредоточенно жевали.
Потом Мирослав, расправившись с порцией раньше всех, снова завёл разговор о неизвестных науке физических явлениях:
– На Кольском полуострове тоже нашли озеро, в котором вода имеет кластерную структуру.
– Какую? – не поняла Наталья.
– Собирается в молекулярные конгломераты, имеющие определённую поликристаллическую организацию. Вдруг и там вылезла Опухоль?
– Когда это случилось? – поинтересовался Химчук.
– В прошлом году.
– Ни о какой Опухоли газеты тогда не писали.
– Просто её не заметили, а потом она расплылась.
Земля под сидящими внезапно вздрогнула.
Все замолчали, прислушиваясь к прозрачной тишине морского берега.
От уреза воды закричали эскимосы-охотники.
Геологи вскочили, бросились к обрыву скалы, нависающей над заливом. За ними замешкавшийся Кожухин и Наталья.
Водяная капля над остатками островка в центре залива подрагивала и качалась, брызжа фейерверками крохотных радуг от преломлявшихся в ней солнечных лучей. А на склоне Опухоли, обращённом к берегу, горел огненный глаз, медленно расплываясь облачком тающих нитей.
– «Глаз Аппалувика», – пробормотал Мирослав.
– Ты ещё не нашёл объяснения этому явлению? – поинтересовался Веллер-Махно.
– Только мистические, – скривил губы Мирослав. – Здесь работает какая-то другая физика, отрицающая старые законы. Либо магия. Недаром же эскимосы утверждают, что Аппалувик выходит из пещер раз в год, чтобы вправить людям мозги. Мы много чего натворили на Чукотке, особенно после открытия на шельфе газовых месторождений, вот демон и вылез, чтобы выгнать нас отсюда.
– Ты же учёный, – укоризненно качнул головой Дядька, – а рассуждаешь как школяр, начитавшийся фантастики. Все эти сказки про подземных духов – только отражение страхов древних аборигенов.
– Не только, – тихо проговорила Наталья, завороженная язычками радужных высверков Опухоли. – Мы не знаем, что происходит, а древние легенды иногда реальнее действительности и научных законов.
– Ты что же, веришь в этого… Апульвика? – прищурился Химчук.
– Моя вера здесь ни при чём. Посмотрите на эту гору. Она реальна! До неё можно дотронуться рукой. А причиной её появления может быть как неизвестный физический процесс, так и неизвестная магия.
Мужчины замолчали, по-новому глядя на бликующую каплю Опухоли.
– Тьфу ты! – опомнился Дядька. – Заворожила! Что вы все заладили: магия да магия! Нету никакой магии, есть только то, что мы можем увидеть и пощупать. Я сроду ни в какие сказки не верил.
– Принципиально? – хмыкнул Химчук.
– Да, если хочешь, принципиально. Ни одна сказка ещё никому не помогла. В жизни важен прагматизм, а не вера в волшебство, и тогда все будут нормально жить.
– Это цинизм, а не прагматизм.
– Цинизм принципов, – усмехнулся Веллер-Махно, – мало влияет на иллюзии отдельных индивидуумов. Лично я в сказки верил, что не помешало мне закончить институт и воспитать троих сыновей. А теперь, судари мои, пьём чай, кто хочет, и спать. Почти десять уже.
Он кинул взгляд на успокоившуюся Опухоль, спрыгнул с бугра на каменную складку, направляясь к лагерю.
За ним потянулись геологи.
Мирослав тоже побрёл к палаткам, потом заметил, что Наталья осталась, и вернулся к обрыву.
– Ты чего не идёшь?
– Смотрю, – так же тихо сказала девушка, завороженно глядя на водяную гору. – Там внутри что-то есть… я чувствую…
– Что? – Мирослав напряг зрение, но ничего особенного не увидел.
– Не знаю… что-то странное… плавает в глубине… не наше…
– Что значит не наше?
– Ну, как бы не земное… не могу объяснить.