Беспощадный. Не русские идут
Шрифт:
На лбу коменданта выступила испарина.
– Я исполняю приказы…
– Ну, так исполняй, отправляй нас в путь, и побыстрей. Чтоб через четверть часа машина была, понял?
– Хорошо, ждите, – заторопился комендант, ныряя обратно в кабину своего «недохаммера».
«Патриот» укатил. «Шевронива», остановившаяся в полусотне метров, осталась на месте.
Строев косо посмотрел на Буй-Тура.
– Однако строг ты, Гордей Миронович. Неужели и вправду можешь позвонить так громко, что с этого стрючка слетят
– Позвонить могу, – подтвердил Буй-Тур без улыбки. – А последствия могут быть и более печальные.
– Интересно, с кем это у тебя такая связь?
– У каждого свои секреты, – пожал плечами Гордей.
– В таком случае я не беспокоюсь за судьбу экспедиции.
Гордей промолчал, вспоминая оценивающий взгляд мужика в «Шеврониве».
Комендант не подвёл, впечатлённый обещаниями Буй-Тура.
Через полчаса к вертолёту подъехала новенькая грузовая «Шкода», привезла груз и остальных членов экипажа. Комендант суетился больше всего, из чего Буй-Тур сделал вывод, что полковник позвонил местному начальству, а оно посоветовало ему «не сердить» людей из Москвы.
Контейнеры и тюк с палатками перегрузили в вертолёт.
– Спасибо, подполковник, – поблагодарил коменданта Буй-Тур. – Миссия у нас секретная, поэтому будь любезен, не говори о нас никому. Помни о погонах, я человек злопамятный.
– Счастливого пути, – кисло улыбнулся комендант, давая знак своему водителю.
«Патриот» укатил, за ним – «Шевронива». Те, кто следил за посадкой отряда, убедились в том, что экспедиция отправилась к месту назначения. А это означало, что её впереди ждали сюрпризы. Гордей в этом ничуть не сомневался, доверяя предчувствиям, и пожалел, что не взял с собой оружия помощней.
Пилот запустил двигатель.
Взлетели ровно в час дня.
– Обед, – объявил Строев.
Открыли консервы и спецпластеты с чаем: чай сам нагревался в результате процедуры открывания пластета.
Буй-Тур, держа на коленях банку с тушёнкой, принялся рассматривать проплывающий под вертолётом пейзаж.
В общем-то, ничего особенного он не увидел.
Удаляющиеся окраины Мурманска, полоска моря справа от города (вертолёт повернул на северо-запад, от моря), домики посёлка Мураши и поле аэродрома.
Сопки, чаще совсем голые, каменистые, без всякой растительности, реже – поросшие берёзой и сизой ивой, а также кустарником.
Море трав и заросли кустарника в распадках, между сопками, разноцветная скатерть тундры от горизонта до горизонта.
Стаи птиц, вспугнутых винтокрылой машиной, разлетавшихся в разные стороны.
Ручьи и речки, осколки небесной голубизны – озёра, в изобилии усеивавшие равнинные тундровые ландшафты.
Торфяные, изжелто-коричневые болота.
Языки и россыпи камней.
Заливные луга, очень красивые, цветущие, волнующиеся под порывами ветра.
И
Он не считал себя особым любителем природы, но и «человеком асфальта» – так Гордей называл горожан, редко покидающих города, не понимающих, отрицающих природу, – не был и с удовольствием походил бы по местным урочищам, заполненным запахом древности. Во всяком случае, в материалах Спирина утверждалось, что Кольская земля хранит в себе множество следов древних цивилизаций, а желающих их отыскать год от года становилось всё больше.
– Я здесь бывал дважды, – сообщил Пинский, кивнув на иллюминатор; он с увлечением выскрёбывал остатки тушёнки. – У Канозера и в Хибинах.
Буй-Тур вспомнил об открытии странных фигур и остатков сооружений в горах Хибин, на берегах и в глубинах озёр Кольского полуострова. Находок становилось всё больше, и учёным-ортодоксам, всяким борцам со «лженаукой» уже нельзя было просто отмахнуться от лавины информации, стучать себя кулаками в грудь и доказывать, что Гипербореи не было, «потому что не могло быть никогда».
– Что интересного видел?
– Следы цивилизации атлантов, – заявил Пинский.
– Кого?! – изумился Буй-Тур.
– Атлантов. Когда Атлантида затонула, они высадились в том числе и здесь, на Кольском.
– Я считал, что на наших северах высаживались гиперборейцы.
– Один чёрт, – отмахнулся лейтенант. – Никто ещё не доказал, что Гиперборея – не Атлантида. Не ссылайся на термины, они придуманы нами же.
– Но я читал, что Атлантида сейчас лежит подо льдами Антарктиды, то есть на Южном полюсе, а Гиперборея – на Северном.
– У меня своя теория, когда-нибудь я напишу об этом книгу.
– Ты ж вроде не имеешь права.
– Я не собираюсь всю жизнь служить в конторе, – огрызнулся лейтенант. – Я исследователь, а не прапорщик на побегушках.
Буй-Тур засмеялся. Горячность и безапелляционность Коки ему нравились, хотя он точно знал, что контора, то есть ФСБ, своих специалистов в отставку не отправляет.
Через час прилетели в Лахту, маленький посёлок на берегу небольшого озерца. Здесь отряд должен был взять на борт проводника, о котором предупреждал Родарев.
Посёлок неожиданно оказался вполне современным, что объяснялось наличием хорошей, хотя и грунтовой, дороги, проходящей через него и соединявшей посёлки Нял и Титовка. Аэропорта Лахта естественно не имела, поэтому «Ми-8» сел в полукилометре от него, на каменистой возвышенности, с которой хорошо было видно озеро.
– Порыбачить бы, – кивнул на него Пинский.
– Ты рыбак? – поинтересовался Буй-Тур.
– Люблю посидеть у воды с удочкой. В здешних реках водится даже лосось, но голец и сиг вкуснее. Хариуса не пробовал?