Беспощадный. Не русские идут
Шрифт:
И вдруг стрельба начала стихать.
Замолчал один боевик, потом второй и, наконец, третий.
Буй-Тур вскочил на ноги.
На плоском камне появился Гамаюн с палкой в руке.
Мандель, ошеломлённый финалом боя, ощерился.
– Год демент! Кажется, я вас недооценил, русские свиньи! Придётся действовать иначе.
Он исчез.
Тотчас же исчез и дед Аглаи.
Буй-Тур беззвучно выругался, схватил свой комбинезон и метнулся к берегу Печенги, уже понимая, куда направился Мандель.
Однако
Когда Гордей появился на крутом обрыве вблизи того места, где в расщелине под обрывом пряталась Опухоль, Мандель был уже там. И не один – с Аглаей! Одной рукой он прижимал девушку к себе, другой держал пистолет, прижатый стволом к её виску.
Рядом стояли, раскорячившись, трое боевиков в чёрно-зелёном камуфляже, похожие в шлемах на пришельцев. Четвёртый лежал ничком в десяти шагах от них.
Полковника Строева и лейтенанта Пинского нигде не было видно.
Гамаюн возник за спинами «пришельцев».
Один из них тут же упал.
Мандель, попятился, озираясь.
– Стоять! Ещё одно движение, и я снесу ей голову!
– Магистр, отпусти её! – глухо произнёс Буй-Тур. – Мы разрешим тебе уйти, даю слово!
– Я не нуждаюсь в вашем разрешении! Отойдите назад!
Буй-Тур посмотрел на Гамаюна. Старик отрицательно качнул головой:
– Отойди.
– Эта тварь её…
– Повинуйся!
Гордей сдержал ругательство, отступил на несколько шагов.
Старик сделал то же самое.
– Прощайте, господа колдуны и витязи, – злобно рассмеялся Мандель. – Не советую преследовать, дольше проживёте. Надеюсь, мы больше не увидимся.
Мандель вдруг прыгнул с обрыва, подхватив вскрикнувшую Аглаю.
Буй-Тур рванулся к обрыву, и под ноги ему легла очередь из пистолета-пулемёта. Выбитая пулей каменная крошка обожгла ногу.
– Убейте их! – послышался замирающий голос магистра.
Боевики начали стрелять.
Однако ни Гордея, ни Гамаюна на открытом пространстве берегового подъёма не оказалось.
Дед Аглаи появился позади уцелевших боевиков, и еще один из них сунулся носом в камни. Оглянуться и выстрелить он не успел.
Буй-Тур заметил, что Гамаюн выстрелил из обыкновенной суковатой палки: маленькая алая молния вонзилась в голову киллеру, и он, упав, задымился, будто его ошпарили кипятком.
Второй боевик быстро переместил огонь на старика, однако в этот момент его достал Буй-Тур и уложил двумя жестокими ударами в голову.
У этого парня был рюкзак за плечами. От падения он раскрылся, и из него выпал стандартный армейский боезаряд «мангуст» тротиловым эквивалентом в десять килограммов. Судя по всему с его помощью отряд Манделя собирался взорвать вход в пещеру.
Гамаюн, ничего не говоря, прыгнул с обрыва в расщелину как заправский спортсмен-скалолаз.
Буй-Тур, не задумываясь, кинулся за ним, цепляясь за выпуклости и торчащие рёбра скалы как паук.
На козырьке перед пещерой никого не было. Не нашёл Гордей деда Аглаи и в самой пещере. Торопливо напялил спецкостюм, позвал:
– Анурий Фокич!
Беззвучным толчком в голову влетел шарик невербального зова, телепатический импульс:
«Спускайся ко мне…»
Он напряг зрение, отыскал в дальнем конце пещеры знакомый колодец, заколебался было: в спецшколе много лет назад самым трудным испытанием для него было проползти сквозь тесный каменный лаз, – но в голове зазвучал крик Аглаи, и сомнения испарились как дым.
Мелькнула мысль: если старик здесь просочился, то и я смогу.
«Спускайся…»
Буй-Тур сполз в колодец, повисел на пальцах, с похолодевшим сердцем отпустил карниз.
Пять метров… десять… пятнадцать… полёт нормальный!
Горло перехватил спазм смеха. Но радоваться собственному остроумию было недосуг. Он попытался облегчить свой вес – в практике медитативных состояний была и такая установка – и почувствовал себя воздушным шариком.
Но состояние это длилось недолго. В следующее мгновение он чувствительно приложился шеей об изгиб колодца, его закрутило, и лишь с большим трудом ему удалось сгруппироваться и лететь вниз ногами вперёд, скользя всем телом вдоль стены с буграми и шрамами. На какой отметке его выкинуло в слабо освещённый зал с рядами неровных колонн, он не определил. Выкатился прямо к подножию невысокой горки, сложенной из блиновидных слоёв горных пород. Приподнялся, ошеломлённый падением и кувырканием, не понимая, куда попал.
Гамаюн стоял в десяти шагах от него и всматривался в какие-то непонятные горбы на вершине горки, похожие на полупрозрачные глыбы льда. Повернул голову к Буй-Туру.
– Шею не сломал?
– Вроде нет, – просипел Гордей, садясь и берясь за ноющую шею.
– Голова цела?
– А что ей сделается, там кость одна.
– Ага, – сказал Анурий Фокич хладнокровно, – вижу, всё в порядке.
– Что это?
Старик кинул взгляд на стены зала, покрытые ветвистым рисунком светящихся нитей.
– Похоже, терминал древних. Не зря нас не хотели сюда пускать.
– Лёд?
– Это виманы. Было три, осталось две.
– Третью…
– Угнал господин похититель.
– Это магистр ордена Раздела Отто Мандель. Мы с ним уже встречались в Питере. Его надо догнать.
Гамаюн пропал из виду и вырос на горке, рядом с куполовидными «ледяными» образованиями, представляющими собой летательные аппараты.
Буй-Тур погладил незримыми пальцами по ушибленным местам, волевым усилием прогнал боль и с некоторым трудом поднялся на «блинную» возвышенность.