Беспредел в школе Прескотт
Шрифт:
— Твой дерьмовый менталитет жертвы сводит меня с ума, — сказал я Ли, перехватывая разговор, что было лишь в удовольствие Хаэлю. Он просто заливался смехом в своей обычной манере — безрассудной несдержанности и развращенной молодости. Он должен был быть просто любящим резвиться ребенком, но мир сделал из него гогочущее чудовище с твердым телом и идеальным членом. Я почти улыбнулась, но еще не достигла того уровня жути. — Нет ничего хуже того, что кто-то ведет себя так, будто травили его, но на самом деле он сам издевался над другими. Это всегда отвлекало внимание от тех,
Ли лишь продолжала смотреть на меня, ее лицо было почти таким же, как в последний раз, когда я его видела шесть лет назад. Уверена, она сделала пластику носа. И, вероятно, сделала что-то с сиськами. Когда мы встречались в последний раз, они свисали и были меньше, но это не имело бы значение, если бы она была хорошим человеком. К сожалению, Ли не такая, и я собираюсь извалять и ее лицо в грязи.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросила она, наконец-то все осознав.
Либо она будет сотрудничать, либо, что вероятнее всего, она умрет и отправится вслед за Кушнерами.
— Прежде всего, мы хотели бы еще раз вернуться к вашим о «друзьям в пути», — промурлыкал Оскар, его серые глаза были того же цвета, что и океан за окном. Как только подступил день, тучи начали скрывать солнце, словно они знали, что время сиять уже вышло. — Любопытно, сколько ям нам придется вырыть, чтобы обеспечить всем место.
— Никто не придет, — вступил Маркус Винсент, наконец обретя яйца для этого. Он посмотрел на свою жену широко раскрытыми глазами и сжал губы. — Здесь только мы, а потом мы возвращаемся на работу в понедельник.
Ух ты. Какой же он гребаный идиот.
— Прекрасно, — проговорил Оскар, отвлекаясь от своего планшета и отодвигая его в сторону. — А теперь, когда я разделался с вашей системой безопасности, мы можем говорить более свободно, — он скрестил ноги, усаживаясь поудобнее, а затем обхватил колено руками, сплетя пальцы в замок. — Расскажите нам, что же такого вы знаете, что, по-вашему, достойно обмена за вашу жизнь?
— Что? — подавился Маркус, снова бросая взгляд в сторону своей жены. Его сломанная рука, а теперь уже и завернутая за спину, должно быть убийственно болит. — Почему это происходит, Ли?
— Если я расскажу вам, что знаю, — начала Корали, метая свою взгляд в мою сторону, а потом снова на Оскара. Она украдкой взглянула на Вика, но затем снова быстро переместилась на меня и Оскара. Она решила, что Вик не был угрозой. Забавно, учитывая, что он самый опасный человек в этой комнате, в чем я вполне уверена. В конце концов, посмотрите каким ночным кошмаром являлся Оскар. Виктор контролировал этот ночной кошмар. Я съела еще кусочек мороженного, стуча пяткой по белым шкафчикам. — Вы убьете меня.
— Если не расскажешь, — сказал Оскар, отвратительно улыбаясь. — Нам придется выпытать
Длинным пальцем он погладил татуировку демонических рук на своем горле. Этот парень выглядел аристократом, рожденным не в то время, когда вот так высоко держал свой подбородок с ухмылкой, играющей на губах.
— Тебе выбирать. Есть некая выгода в том, чтобы сохранить вам жизнь, так что надежда есть, хоть и небольшая.
Винсенты обменялись долгим взглядом, изучая, словно они на самом деле обдумывали варианты. Какой выбор, по их мнению, они здесь имеют?
— Ты сказала, что не помнишь, но слышала обо мне, — начала я, снова привлекая к себе внимание Корали. — Не объяснишься?
Хаэль запрыгнул на столешницу рядом со мной, придвигаясь как можно ближе ко мне, имитируя то, как я подсаживалась к Каллуму. Все места, которыми мы соприкасались, горели, а когда я вздохнула, почувствовала кокос и моторное масло — хоть мы и провели в отеле три дня. Этот запах, должно быть, стал частью человека, кем он являлся сейчас. Он украл у меня мороженное, и я локтем ударила его в бок. С таким же успехом можно было бы поколотить чертову скалу, если это принесет пользу. Хаэль Харбин был твердым и накаченным, и он точно знал, как двигать своим тазом.
— Офелия Марс предупреждала про тебя, — выдала Ли, и мне понадобилось около минуты, чтобы осмыслить, что она сказала.
Офелия.
Как мать Виктора.
Как…что, блять, здесь вообще происходит?
— Как ты связана с Офелией, — спросил Виктор, внезапно насторожившись.
Он наклонился вперед и расположил локти на коленях. Взгляд был пронизывающим, все равно что смотреть в темные глаза акулы перед тем, как она укусит. Никакой злости, лишь принцип выживания. Но это не значило, что вы будете меньше истекать кровью.
Ли зашипела, как будто ее поймали за руку в банке с печеньем.
— Офелия…что ж, она довольно известна в наших кругах…
Падший социальный работник замолчала, когда Аарон спускался по лестнице, его губы были сжаты, а глаза напряжены. У него слабость к детям, и не из-за его сестры и кузины, а потому, что у каждого дорогого ему человека украли детство.
Невинность — бесценна, а эти люди наживается на ее разрушении.
Нет ничего хуже.
— Девочки смотрят фильм в домашнем кинотеатре, — сказал Аарон, кладя одну руку на стойку у подножья лестницы. Он смотрел на Винсентов, как человек изучающий собачье дерьмо. — И этот ребенок…ей, блять, девять. Ее зовут Алисса.
Его голос был отрывистым, словно механическим. Полагаю, он еле сдерживается, чтобы не убить кого-то прямо сейчас.
— Думаешь, они попытаются подслушать нас, — спросила я, когда Аарон прильнул ко мне, ведомый невидимой силой притяжения, он встал между моими бедрами и положил на них руки.
Похоже он был настолько злым, что ему нужно было постараться контролировать себя, найти за кого удержаться. Я любила быть этим кем-то, солнцем, вокруг которого он вращался в надежде согреться. Интересно, знает ли он, что я чувствую то же самое? Что я жажду его улыбку, одобрение, влияние.