Беспризорщина
Шрифт:
– Я раньше в колхозе на тракторе работал. Бригадиром долго был. В деревне неподалеку моя старуха проживает. В эту ночь дома задержался. С дровами разбирался допоздна. Потом отдохнуть прилег и уснул. Проснулся – темно и спать не охота. Собрался да ушел. Все дни с весны до осени здесь живу, как не ушел на пенсию. И зимой, когда потеплее, хожу. Одеваемся и обуваемся отсюда, да и приработок! Дочка два года, как овдовела, а деток четверо. Муж у нее умер от инфаркта. Детки мал мала меньше: три девчонки и пацан. Пенсия за мужа мизерная, да и у нас с Михайловной не велика. Квартиру, пока Сашка жив был, они в Москве
Дальше они разбирали мешки молча. Каждый думал о своем. Бутылок оказалась огромная сумка. Смятые жестянки заполнили полторы, а бумагами набили аж две емкости. К тому же сбоку валялась целая гора одежды и обуви. Кульков предложил:
– Ленка, я пойду потихоньку и сдам банки вначале. С ними долго. Деньги мы пополам поделим, а ты пока можешь заняться разборкой тряпок и обуткой. Что тебе нравится – оставь, а остальное я дочери отнесу. Они со старухой моей постирают, подштопают, где порвалось. Обувь в ремонт сдадут и доносят потом…
Девчонка замахала руками:
– Иваныч, шмотки и потом разобрать можно. Нам вместе надо идти. Ты не подумай, что я не верю тебе, просто за один раз можем все сдать, чтоб не стоять в очереди дважды.
Он кивнул:
– Дело говоришь! Пошли…
Они торопливо забили в мешки одежду и обувь. Унесли все в шалаш и сгибаясь под тяжестью трех сумок, потащились к березам. Теперь даже Ленке уже стало не до крыс. Она и внимания не обратила, когда мимо ее ног проскочили две твари. «Пункт приема» был открыт. В чугунных ваннах плавали бутылки и три бомжихи, одетые в спортивные штаны, мужские рубашки с закатанными рукавами и разбитые туфли, тщательно отмывали тару от грязи. Рядом горел костер и над ним был установлен огромный котел с водой. Бомжихи время от времени черпали кипяток ведром и выливали в ванны. Тут же ставили бутылки в пластмассовые ящики на солнце, чтоб побыстрее высохли. У двери стояло в очереди всего трое обитателей свалки с сумками. Все трое покосились на добычу Иваныча, но ничего не сказали, хотя со вздохами поглядели на свои, довольно хилые сумки. Изнутри хибары доносились голоса.
Кульков и Горбунова тоже заняли очередь. Предупредили троицу, что отойдут. Оставили сумки и отправились за следующими двумя. Макулатуру пришлось тащить волоком – сумки оказались неподъемными. Не успели Ленка с Иванычем подтащиться во второй раз, как из «пункта» вышел старший. Увидев солидную добычу старика, покачал головой в удивлении и подошел:
– Да вы, смотрю, больше всех нахапали! Проставляться будешь за внучку?
Кульков солидно кивнул:
– А то как же! Беленькую, как положено, вечером принесу. Ты уж закуску-то сам организовывай. Знаешь ведь, что я не пью…
Смородин хохотнул:
– Не твоя забота! Было бы что выпить!
Посмотрел на Ленку внимательно и обернулся к старику:
– Хорошенькая она у тебя! – Спросил девчонку: – Ну, как? Нашла что для себя или нет?
Горбунова кивнула, решив подыграть Иванычу и притвориться глупой:
– Кофточку красивую и туфли. Сейчас деда сдаст все и я на днях мороженого себе куплю. Наемся до отвала!
Алексей рассмеялся. Посмотрев на старика, сразу посерьезнел:
– Если кто к Ленке приставать станет, ты мне скажи. Я того козла в мусор живым зарою. Пусть приходит помогать тебе, когда захочет…
Смородин ушел, а Ленка спросила шепотом:
– Иваныч, а кем он был?
– Слышал, что в прошлом шоферил. Потом сбил кого-то случайно, даже и не по пьяни. Сидел. Жена замуж вышла во второй раз, а он вот сюда угодил. Молодой… Ведь руки золотые! Все умеет. Жалко мне его. Бабу бы ему хорошую…
Пока они тащили макулатуру, очередь прибавилась еще на троих обитателей свалки. Потом подтянулись и остальные. Старик с девочкой дождались своей очереди и влезли в хибару, перетаскав сумки по одной. Оба поздоровались, хотя после солнечного дня практически ничего не видели в полутемном помещении. Глаза понемногу привыкли к полумраку. За столом сидела толстая тетка с рыжими всклокоченными волосами и что-то записывала в блокнот. Подняла голову и хрипло заговорила:
– А-а-а, Иваныч! Здорово! Охрипла вот с вашими ругаясь. Не хотят, сволочи, сами тару в ванну покидать и помочь мне увязать бумагу… – Посмотрела на их сумки и окинула цепким взглядом Ленку: – Слышала, что ты с внучкой. Много насобирали! Ну, давай, бутылки вначале. Дочка, ты банки вот в эту коробку кидай и считай пока сама…
Горбунова с готовностью принялась за работу. Кульков забил бутылки назад в сумку и выволок из хибары. Осторожно выложил в емкость с водой для отмокания. Вернулся и принялся забрасывать на весы макулатуру. Затем связывал в пачки толстым шпагатом и перетаскивал сданное сырье в дальний угол хибары. Ленка не дошла и до половины, когда тетка присоединилась к ней. Спросила:
– Сколько насчитала?
– Сто тринадцать…
Приемщица отстранила ее:
– Отдохни. Дальше я и сама пересчитаю.
Минут через двадцать со сдачей было закончено. Иваныч получил деньги. Вышли на улицу. Старик покачал головой в удивлении:
– Ни разу еще я столько не зарабатывал! Даже с дочерью вместе не получалось. Почти триста пятьдесят рубликов! Держи половину… – Протянул сто семьдесят два рубля и старательно набрал тридцать копеек: – Сейчас шмотки разберем, сполоснемся, переоденемся и поедим…
Ленка зажала деньги в кулаке и согласилась. С одеждой и обувью разобрались быстро. Девчонка оставила себе целую гору вещей: от нижнего белья до куртки и несколько пар обуви, в том числе зимние сапоги. Остальное забили в одну из опустевших сумок и спрятали в шалаш. Опустевшие мешки, сумки и сапоги с бейсболками Иваныч вновь спрятал под тахтой. Старик достал чистые вещи для себя и Ленки, забив их в пакет. Прихватил неизвестно откуда взявшееся мыло и направился по тропинке в лес. Горбунова зашагала следом. Кульков пояснил:
– Там ручей протекает. Чистый. Помоемся и переоденемся. Эти джинсы и рубашонку Нинка нашла. Отстирала дома, а не померяла. Сюда принесла. Попробовала одеть – мало. Все собиралась домой унести и забывала каждый раз. Гляди, как пригодилось…
Шли минут пятнадцать. Запах помойки становился все слабее. Вышли на берег не глубокого оврага. Иваныч начал спускаться вниз. Предложил:
– Давай ты сначала помойся, а я постерегу. Потом я помоюсь… Здесь мало любителей чистоты, но всяко может быть…