Беспризорщина
Шрифт:
Горбунова, обнаружив, что он один, осмелела и дерзко возразила:
– И не подумаю. Я их нашла!
Рожу мужика перекосило от злости. Он шагнул к Ленке, резко выбросив правую руку с зажатой палкой вперед:
– А я говорю, отдашь!
Девчонка отскочила назад. Развернулась и кинулась бежать. Бомж бросился за ней, но вскоре отстал, крича вслед ругательства и угрозы. Пробежав по инерции метров двести и свернув в какую-то улочку, Ленка остановилась. Теперь стало ясно, что каждый квадрат в городе поделен между бомжами и ей придется отвоевывать территорию для себя. В желудке заурчало. Она зашла в один из дворов.
Подметавшая двор рыжая здоровенная дворничиха несколько раз подозрительно посмотрела в сторону девчонки. Когда Ленка покончила с едой, она направилась к ней, держа метлу обоими руками. Хмуро глядя в лицо подростка, потребовала:
– Поела – уходи! Нечего тебе здесь делать. Привадились по дворам шастать, да в лифтах гадить…
Ленка продолжала сидеть, устало сказала:
– Тетя, я посижу и уйду.
Дворничиха шагнула к ней и замахнулась метлой:
– Убирайся! После таких, как ты, одни неприятности. Уходи, пока милицию не вызвала!
Девчонка подхватила рюкзачок и ушла. Уже заворачивая за угол, оглянулась. Дворничиха стояла и смотрела ей вслед. Крикнула:
– Катись-катись, не оглядывайся! Только появись еще в моем дворе! Мигом в колонии очутишься!
На душе стало тяжело. Ленка вышла на улицу и остановилась возле проезжей части. Покрутила головой, решая, куда пойти. Немного подумала и решила отправиться к ближайшему железнодорожному вокзалу. По дороге, у остановок, нашла еще несколько бутылок. Наткнувшись на палатку по приему тары, сдала найденное. Подсчитав деньги, вздохнула. Их могло хватить на хлеб, но не хватило бы на воду. Во рту между тем пересохло. Пить хотелось просто невыносимо.
Мимо проехала поливальная машина, принеся с собой свежесть. Горбунова жадно смотрела на сверкающие струи. После них от асфальта поползли вверх сизоватые струйки пара. Солнце пригревало. Время двигалось к девяти утра.
Проходя мимо овощного павильона, через открытую заднюю дверь Ленка увидела, как женщина моет яблоко под краном. Отбросив страх, она попросила:
– Тетенька, пожалуйста, дайте напиться…
Женщина распрямилась и подозрительно уставилась на нее. Оглядела с ног до головы. Чистенький наряд Ленки сыграл свою роль. Продавщица достала пластиковый стаканчик и нацедила воды. Протянула девчонке. Горбунова жадно приникла к стаканчику. Выпила залпом и умоляюще посмотрела на женщину. Та спросила:
– Еще налить?
Девчонка кивнула. Напившись, хотела идти дальше. Баба остановила:
– А ну-ка, зайди сюда…
Минут через пятнадцать Ленка, облаченная в серый огромный фартук, принялась перебирать овощи и фрукты. Ее рюкзачок и куртка со свитером лежали в уголке. Когда пошли покупатели, подтаскивала ящики и мешки продавщице, сгибаясь порой под тяжестью… Наталья то и дело покрикивала на нее:
– Ленка, подтащи картошку! Принеси редис… Капусту дай…
Она без возражений несла требуемое. Девчонка так устала к полудню, что даже не заметила заглянувших в палатку двух плохо одетых мальчишек. Продавщица указала рукой на Ленку, работавшую в уголке и что-то им сказала. Тогда они заглянули в приоткрытую заднюю дверь. Разглядев девчонку, переглянулись и исчезли.
В обед Наталья накормила Горбунову, взяв с собой в ближайшее кафе. Долго расспрашивала о родителях, вздыхала. Ленка рассказала все, не сказала лишь об убийстве дядьки и не назвав адреса. В конце рабочего дня, часов около десяти вечера, продавщица протянула Ленке пятьдесят рублей и пакет с подгнившими фруктами:
– Если к родственникам не вернешься, приходи завтра. Я с восьми работаю.
Девчонка кивнула. Устало забила свитер в рюкзачок и повесила его на плечи. Ветровку накинула на себя. Спрятала деньги в крошечный кармашек на поясе джинсов. Подхватив пакет, вышла на улицу и устало огляделась, не зная, куда пойти. Направилась в сторону метро. Солнце уже село и на землю надвигались сумерки. Прохожих было мало. Трое парней лет по шестнадцать-семнадцать появились словно из-под земли. Тут же окружили, увлекая за собой к деревьям. Белобрысый парень со светлыми глазами и словно намазанной сметаной кожей, оглядел ее с ног до головы:
– Ты кто такая и почему у моих людей работу отнимаешь?
Она испуганно сжалась:
– Ленка. Я из дома ушла.
Мальчишки переглянулись и заухмылялись:
– Прежде, чем работать, прописываться надо!
Девчонка не поняла и удивленно спросила:
– Как это?
Белобрысый хохотнул и цапнул ее рукой за острую грудь:
– Уже есть за что подержаться! Я Сливка и весь этот квартал принадлежит мне. Раз ты работала сегодня на моей территории, значит должна теперь прописаться. Это значит, что сначала я тебя трахну, потом заместители и все мое окружение. Поняла?
Два его приятеля с ухмылками приблизились к девчонке вплотную. Один лапнул за вторую грудь, а второй за зад. Ленка дернулась в сторону, а затем со всей силы заехала стоявшему перед ней Сливке пакетом с фруктами по башке. Парни такого фокуса не ожидали и застыло смотрели на нее. Мятая перезревшая груша расплющилась на макушке Сливки и поползла вниз. На асфальт упало несколько яблок и груш, а Горбунова вырвалась из окружения и побежала. Парни погнались за ней, яростно матерясь и сыпля угрозами. Вожак на ходу стряхивал с себя ароматную липкую массу.
Девчонка выскочила на проспект и тут же увидела двух милиционеров впереди. Лавируя между людьми, подошла к стражам порядка почти вплотную и оглянулась. Трое преследователей стояли метрах в пяти и смотрели ей вслед. Увидев, что девчонка оглянулась, один показал кулак, а второй провел ребром ладони по горлу. Белобрысый зло оскалился и несколько раз дернулся, имитируя половой акт. Засунул средний палец в рот и закатил глаза. Ленка плюнула в их сторону. Тут же отвернулась и пошла по проспекту дальше.
В начале двенадцатого ночи она появилась на площади трех вокзалов. Покрутилась между Ярославским и Ленинградским вокзалами. Несмотря на позднее время народу вокруг сновало много. Кто-то спешил на поезд с чемоданами и сумками, кто-то замер в ожидании. Ночь была теплой и все стремились остаться на улице, а не в холодном вокзале. Ленка сразу заметила несколько заинтересованных взглядов со стороны плохо одетых мальчишек. Она остановилась у палатки, чтобы взять кофе. Один из вокзальных беспризорников, кареглазый и смуглый крепыш, довольно прилично одетый, хотя и не больно чистый внешне, тут же подошел ближе и уставился на нее. Усмехаясь спросил: