Бессердечный
Шрифт:
Он хотел, как обычно, помочь гостье выйти из экипажа у дверей дома, но отступил назад, когда увидел, что лакей, сидевший рядом с кучером, спустился и подал ей руку.
Леди Эмили Марлоу исполнилось четырнадцать лет. Она была среднего роста, худенькая, и ее тело только готовилось к тому, чтобы стать телом женщины. На ней было закрытое платье на широких нижних юбках, но без кринолина. Ее белокурые неприпудренные волосы, схваченные на затылке, свободно спадали вниз по спине. Она почему-то напомнила Люку жеребенка.
А потом она оказалась в объятиях Анны, и Анна плакала и смеялась. Девочка издала несколько бессвязных звуков. Агнес присоединилась
Наконец Анна взяла девочку за руку и заговорила с ней.
– Эмили, – сказала она. – Познакомься, это мой муж, герцог Гарндонский.
Анна не замедляла свою речь и не кричала, но девочка повернула голову в его сторону. Огромные серые глаза на тонком, вспыхнувшем краской личике медленно разглядывали его.
«Совсем как ее сестра на том балу у леди Диддеринг», – подумал Люк.
Он ожидал увидеть страх в ее глазах, как часто видел в глазах Агнес, – хотя «страх» было, пожалуй, слишком сильным словом. Люк сделал очень маленькие уступки сельской моде с тех пор, как они переехали в Баденское аббатство, и замечал, что молоденьких девушек смущает его внешность.
Он шагнул к девочке и протянул ей руки. Она взглянула на его руки, а затем вложила в них свои. Маленькие, холодные ручки. Люк поймал себя на мысли, что испытывает нежность к этому ребенку. Однако в этой ситуации он чувствовал себя достаточно глупо. Как себя вести с ней? Было бессмысленно что-то говорить, но молчание в такой ситуации казалось неестественным.
– Эмили, – начал он, как будто она могла слышать его, – добро пожаловать в твой новый дом. Я – Люк, твой старший брат.
Он заметил, что она внимательно следит за его губами. Когда он закончил говорить, она взглянула ему в глаза и улыбнулась. Он сильнее сжал ее руки. Великий Боже, она понимала его по губам! Он взял ее под руку – она не сопротивлялась – и повернулся вместе с ней к Дорис и Генриетте. Дорис улыбалась и выглядела такой же смущенной, как он сам несколько минут назад. Генриетта, обращаясь к Анне, сказала, что Эмили чудное дитя, которое принесет только радость своим сестрам и всем им. Люк почувствовал, что девочка довольно крепко держится за его руку.
Он похлопал ее по руке, и она немедленно взглянула ему в лицо.
– Пойдем в дом. Пора пить чай, – сказал он.
Она снова улыбнулась, а потом кивнула.
– Обычно она сторонится незнакомых людей, – сказала Анна, взяв Эмили под другую руку, когда они поднимались в дом. – Думаю, ты нравишься ей, Люк.
Люк с удивлением понял, что ему это приятно. Он почти не чувствовал расположения со стороны собственной семьи с тех пор, как вернулся домой. Но его устраивало и то, что хотя бы не было открытой враждебности.
Вдовствующая герцогиня была вежлива с новой гостьей, но во время чая почти не обращала на нее внимания. Конечно, с ее точки зрения, леди Эмили была ребенком, чье место в детской. Девочка сидела на диване между сестрами, посматривая иногда на него или на Агнес. Но чаще всего она смотрела на Анну. Это был долгий и изучающий взгляд, но Люк решил, что для того, кто не может слышать, умение смотреть должно быть гораздо большей ценностью, чем для других.
Эшли приехал, когда чаепитие уже началось. Он часто опаздывал к обеду или не появлялся вовсе. Люк не знал, где и как его брат проводит время. Они почти не общались с тех пор, как приехали из Лондона, и старались даже не смотреть друг на друга. Но Эшли не
– Анна, – сказал он, поприветствовав всех в гостиной, – мне сказали, что приехала твоя сестра, и я вижу незнакомую девушку рядом с тобою. Представь меня, пожалуйста.
Анна выполнила его просьбу, когда Эшли подошел к ним.
– Клянусь жизнью, – сказал он, с улыбкой делая поклон, – она настоящая красавица. Ваш покорный слуга, мадам. – Он взял ее руку и поднес к своим губам.
Он разговаривал в своей обычной очаровательно-беззаботной манере, заметил Люк. Конечно, он не мог не знать, что младшая сестра Анны – глухонемая. Возможно, Эшли говорил, как и он сам, потому что молчание казалось ему неловким. Но Люк видел реакцию девочки. Она не улыбнулась, как улыбалась ему, но ее глаза напряженно следили за губами Эшли и последовали за ним, когда он прошел через всю гостиную к столу и взял у Дорис чашку с чаем. Эмили продолжала смотреть на него даже после того, как он заметил ее взгляд и подмигнул ей.
«Кажется, Эшли добился успеха», – с удивлением подумал Люк.
Все свободное время после возвращения в Баден Люк проводил, занимаясь делами поместья. Он беседовал с Лоренсом Колби, просматривал отчетные книги, посещал фермы и тех, кто там работал.
Надо было привести все в порядок. Колби был суровым, скупым человеком, знающим толк в своем деле и гораздо более склонным оставлять деньги в поместье, чем тратить их. Может быть, последние несколько лет он и вел себя скорее как хозяин, нежели как слуга, но в этом человеке не было признаков нечестности. Со всей очевидностью, он соблюдал интересы Люка, оберегая его наследство от сумасбродства тех, кто мог по-пустому растратить его. Однако это касалось и тех, кто действительно нуждался в поддержке, вызывая недовольство и лишения на фермах.
Сам того не желая, Люк оказался ответственным за жизнь многих людей. Одна мысль об этом заставляла его содрогнуться. Только теперь Люк начал осознавать, как настойчиво он все эти десять лет – сперва намеренно, а потом бессознательно – отторгал от себя все, что касалось других. Его интересовало только удовольствие.
Направляясь к дому после посещения одной из своих ферм, Люк обдумывал перемены, которые произошли в его жизни, и те, которые он должен будет произвести в управлении поместьем. К тому же он узнал, что Анна уже посещала фермы и общалась с людьми, пробовала домашний сидр и обещала поделиться своим собственным рецептом. Также он узнал, что она хотела организовать школу для младших ребятишек. «Он должен доказать, что достоин своей герцогини», – угрюмо думал Люк.
Вдруг его внимание было привлечено всплеском розового среди окружавшей его зелени. Он поднял голову и увидел Генриетту, сидевшую на приступке у изгороди, отделявшей тропинку, по которой он ехал, от поля. Она была изумительно красива, сидя с открытой книгой в руке. Что-то перевернулось в душе Люка.
До этого ему удавалось уклониться от встреч с Генриеттой один на один. Он даже убедил себя в том, что ему нечего было избегать ее. Он пережил их первую встречу легче, чем мог ожидать, и Генриетта была так дружелюбна с ним и с Анной. Конечно, то, что было между ними когда-то, давно умерло. Если не считать тех писем, которые она присылала ему в Лондон, и его боязни вернуться домой. Да, он избегал оставаться с ней наедине.