Бессердечный
Шрифт:
Он придержал лошадь всего на минуту, но Генриетта, несомненно, заметила его. Он неохотно двинулся к ней.
Она закрыла книгу и без улыбки смотрела на него.
– Люк, – неуверенно сказала она. – я думала, ты занимаешься делами с мистером Колби.
– Нет, – ответил он, подъезжая к изгороди.
Он живо вспомнил, как однажды нечаянно прижал ее к себе, помогая спуститься с этой приступки, и успел украсть короткий поцелуй, прежде чем ее ноги коснулись земли. Она рассердилась, но потом качнулась к нему и прижалась губами для нового поцелуя. Они росли вместе, и им часто удавалось оставаться без присмотра наедине. Но он только целовал ее, всегда
– Ох, Люк, – сказала она, вспыхнув. – Прости меня за то письмо, которое я прислала тебе в Лондон. Я поклялась, что никогда не скажу тебе ничего подобного и унесу свою тайну в могилу. Но я написала это и послала письмо с Вильямом. Я думала, что он уедет на день позже. Я сама поехала в Вичерли, чтобы забрать письмо, но его уже не было. Я готова была умереть от стыда.
Люк ничего не ответил. Ему нечего было сказать, кроме того, что пришло и второе письмо, еще более личного свойства. Но было опасно стоять здесь с ней и говорить о таких вещах. И смотреть в эти огромные голубые глаза.
– Хочешь продолжить чтение? – спросил он после короткого молчания. – Или ты уже собиралась вернуться домой?
– Да, пора возвращаться, – ответила она. – Но ты поезжай вперед, Люк. Я доберусь сама. Не мог бы ты помочь мне спуститься?
Лучше бы он поехал другой дорогой. Но это несколько лишних миль. Люк предпочел бы, чтобы она не просила его об этом. Он не хотел дотрагиваться до нее. Но, сойдя с лошади, он уже не мог оставить ее одну.
Она была так прелестна. Боже, как он любил ее, тот наивный мальчик! Он вдруг понял, что она очень хорошо одета: в модное платье, ослепительно белые нижние юбки и корсет. На ней был кринолин, а ее соломенную шляпку украшали живые цветы. И все это для того, чтобы читать в саду в одиночестве?
Люк подошел ближе. Она не протянула ему руки, чтобы он помог ей спуститься. Казалось, она уже пожалела о своей просьбе. И все же Люк уже не был уверен, что это случайная встреча. Он обхватил ее талию, чтобы помочь ей спуститься, а она положила руки ему на плечи. Талия, такая же тонкая. как у той семнадцатилетней девочки. Легкое как перышко тело. Запах, вмиг ожививший в нем воспоминания десятилетней давности.
Он любил ее со всем романтическим идеализмом юности, со всей пылкостью страсти. В это мгновение он держал в руках свое прошлое. Время понеслось назад. Люк не смотрел на Генриетту, но слышал ее частое прерывистое дыхание.
– Хочешь поехать верхом, а я пойду рядом? – Люк услышал напряжение в своем голосе. Но как она сможет ехать в кринолине?
– Нет, – ответила она очень тихо. – Я пойду с тобой, Люк.
Неожиданно у него появилось глупое желание, чтобы Анна была рядом. Анна с ее светлой улыбкой и веселой остроумной болтовней. Анна, его жена, его настоящее, носящая их ребенка, его будущее. Он не позволит себе того, чего так боится. Или желает.
– Люк. – Ее голос был так же напряжен, как и его. – Ты сделал чудесный выбор. Мне нравится Анна. Она как будто создана для тебя – хорошенькая, очаровательная, преданная своему долгу. Надеюсь, она сможет сделать для тебя то, что не смогла сделать для Джорджа я. – Она вдруг тяжело вздохнула. – Надеюсь, она родит тебе сыновей.
Ему хотелось дочку. Маленькую девочку, чтобы баловать ее и гордиться ею. Люк удивился, когда понял, что будет совсем не против, если ребенок, которого носит Анна, окажется девочкой. А ведь он женился на ней, чтобы она родила ему наследника –
– Все, что я смогла дать Джорджу, был мертвый младенец, – почти прошептала Генриетта. – Если бы я только знала...
– Мне очень жаль, Генриетта. Это, конечно, тяжелое испытание для тебя.
– Если бы я только знала, – повторила она. – Я не могла выйти за тебя, Люк, хоть ты и просил меня даже после всего, что случилось. Если бы ребенок остался жив, это был бы его сын и все знали бы об этом. А я была бы твоей женой. Нет, это невозможно перенести, и ты должен был понимать это. Неужели ты ненавидел меня все эти годы? – Ее голос дрожал.
Люк помнил, как подстраивал встречи наедине с ней у водопада. Как пытался поцеловать ее, а она отворачивала голову. Он помнил ее рассказ о том, как она прогуливалась одна, а Джордж присоединился к ней. Как он дождался, когда они оказались в уединенном месте и обнял ее, пытаясь склонить к большему. Как он становился все более настойчивым после ее отказа и, наконец, взял ее силой. Как она обнаружила, что беременна, и объявила об этом Джорджу. И как решила рассказать обо всем Люку, не видя другого выхода, кроме как выйти за Джорджа.
Он помнил, как она, рыдая, упала в его объятия, и он рыдал вместе с ней. Он помнил, как умолял ее выйти за него, несмотря ни на что. Он был не способен думать о чем-либо, кроме того, что теряет ее, теряет свою любовь и смысл своей жизни. Тогда он даже не думал о Джордже...
Никогда в жизни он не желал больше испытать такую боль. И потратил годы, ожесточая сердце, чтобы сделать его недоступным боли.
– Ты напрасно так думаешь, Генриетта, – сказал Люк. – Во Франции я жил совсем другуй жизнью. И вернулся другим человеком. Вернулся с женой. Все, что случилось, кажется мне другой жизнью. Мне очень жаль, если ты страдала больше, чем я, моя дорогая.
– Я страдала каждый день, пока он был жив, и каждый день после того, как он умер. – Она говорила так тихо, что он едва мог разобрать слова.
Люк услышал, как она всхлипнула, но не поднял глаз. Он боялся посмотреть, плачет она или нет. Он знал, что сделает, если увидит ее плачущей. Что сделал бы любой мужчина. Но он не доверял себе. Он не мог себе позволить обнять ее. Люк хотел, чтобы их дом был близко: им еще оставалась миля пути.
– Я рада, что ты женился, прежде чем вернуться, – произнесла она наконец. – Взял в жены такую женщину, как Анна. Она стоит тебя, ты сделал хороший выбор, хотя и женился на ней из-за меня. Ведь это так?
Так? Было ли это главной причиной? Люк надеялся, что не только это.
– Я женился, потому что пришло время и я встретил женщину, с которой захотел связать свою жизнь, – сказал он.
Люк вспомнил бал у леди Диддеринг и то, как она флиртовала с ним и очаровывала его. Да, отчасти это было правдой.. Ему вдруг отчаянно захотелось поверить, что он женился на Анне ради нее самой. Так ведь и было, с горечью напомнил он себе. Он позволил себе влюбиться в нее – ненадолго.
– Прости меня, – сказала Генриетта. – Прости, что могла предположить что-то другое. Кто стал бы сомневаться, что любой мужчина влюбится в Анну и женится на ней в течение недели. Я рада, что ты любишь ее. Если бы это оказалось не так, нам было бы опасно оставаться наедине. Нам не следовало бы быть вместе сейчас. Жаль, что я не знала, что ты сегодня уедешь из дома. Я бы не позволила себе читать здесь одной. Ты не должен был останавливаться, когда увидел меня, Люк. Тебе следовало проехать дальше.