Бесславный
Шрифт:
Ага, как если бы бог войны Арес собирал цветочки с группой девочек-скаутов.
И все это было более вероятно, чем Торн, помогающий Нику.
И Калеб отказывался верить, что тут не было никаких эгоистичных мотивов. Должна быть какая-то выгода для Торна, иначе он бы не стал это делать.
Но какая?
Сложив крылья, Калеб нырнул вниз, чтобы влететь в открытое окно.
Пожалуйста, пусть Торн не будет законченным садистом, и там не будет стекла…
* * *
И все что нужно делать – слушать.
Это как ловить радио волну. Вначале лишь шумы, а затем над ними проясняются звуки. Чем осторожнее поворачиваешь, тем чище они становятся. И когда подберешь нужную чистоту, услышишь любой нюанс.
Торн обхватил голову Ника своей массивной ладонью.
— Сейчас ты слышишь звуки жизни. Почувствуй свое в ней место и осознай, насколько она огромна. Как много созданий называют ее домом.
Он был прав, она огромна. Но…
— Столько людей испытывают боль, — это подавляло. Он знал, что люди страдают, но слышать это в живую…
Совокупность их боли заставило его открыть глаза. Хотя он чувствовал себя одиноким в своих страданиях, но понял, что он был одним из миллионов, что испытывали то же самое разочарование, что они были одни, и никто не понимал их ситуацию. Что они не могли контролировать то, что грызло их души, одну за одной, пока они не умирали от шока.
Торн сузил свои загадочные зеленые глаза.
— Все испытывают боль, Ник. Просто некоторые скрывают ее лучше других. Как когда-то красноречиво сказал Уильям Голдмен «Жизнь это боль, Ваше Высочество. Кто говорит иначе, точно пытается что-то продать».
Ник кивнул, когда наконец понял.
– Весь смысл жизни – научиться жить с последствиями неверно принятых решений.
Торн нахмурился, будто пытаясь прочитать его мысли.
— Откуда ты это узнал?
— Так часто говорит Калеб.
Он нахмурился еще сильнее, пока не понял что-то.
— Ты говоришь о демоне, Малфасе?
И словно по совпадению, появился ворон, пролетев между ними, разделяя их.
Развернувшись лицом к ворону, Торн достал свой мечь для боя.
С яркой вспышкой ворон стал Калебом в полном демоническом обличии. Черные доспехи, которые он носил, казалось кровоточили из каждой трещинки. Красные ручейки текли по металлу и беззвучно падали на пол. У него были длинные рыжие волосы и желтые, как у змеи глаза. Словно этого было недостаточно, его кожа была красной, как то, что сочилось из его доспехов. Его черные, кожаные крылья были раскрыты, и дергались, словно в ожидании атаки Торна.
— Чувак, — сказал Ник сухо. – Нам нужно повидаться с пластическим хирургом, чтобы обсудить твой неудачный, данный при рождении дефект. И рыжие волосы… правда? Нам нужно поговорить с Лореаль. Лучше нейтральный черный. Понимаешь? Он не будет так плохо контрастировать с тоном твоей кожи.
Раздраженно обнажив клыки на Ника, Калеб отошел в сторону, расчищая путь для Торна, он махнул руками в сторону Ника.
— Если хочешь убить его, Торн, то я не возражаю.
Торн засмеялся.
— Сколько дураков купилось на эту тактику?
— К сожалению, недостаточно. Он все еще жив. И вот я здесь… — Калеб наклонил голову на бок, пристально изучая Торна. Его глаза сузились на мече, который Торну нужно было опустить.
— Мы деремся?
— Не знаю. А ты собираешься нападать?
— Если только ты нападешь на мальчика.
— Ну, тогда… — Торн убрал оружие, и покачал головой, глядя на Калеба. – Не могу поверить, что Адариан может тратить таланты хорошего даева на присмотр за младенцем.
«Даева» — так называли вид демонов Калеба. Хотя они классифицировались как демоны среднего уровня, но сила Калеба была увеличена, и он был гораздо выше этого. А еще у него были силы, которыми большинство даева не владели. Для этого была какая-то причина, но Калеб не хотел делиться. Даже когда Ник умолял.
Калеб подозрительно посмотрел на Ника.
— Нам нужно уводить тебя отсюда. Немедленно.
— Хорошо, — согласился Ник. – Потому что Татошка хочет домой, Дороти.
И он прищелкнул каблуками.
— Нет места лучше дома, нет места лучше дома.
Сморщившись, Калеб посмотрел на небо.
— Если на меня упадет дом, то я на вас обоих обижусь.
Торн фыркнул.
— Для этого нужна хорошая ведьма. Удачи в ее поисках здесь, друг мой.
— Верно. Мы на задворках ада, в конце концов, и да, Торн, я отношу тебя к данной категории. Я провел с тобой слишком много времени, чтобы знать, насколько подлая у тебя натура.
Торн засмеялся.
— Если бы ты был женщиной, Малфас, за подхалимство ты бы не остался один на ночь.
Калеб сложил крылья вокруг тела, так что они сформировали еще один слой доспехов.
— Я даже отвечать на это не собираюсь. Сейчас, когда твои мозги работают, у них есть идея, как забрать этого сопляка отсюда?
Ник задохнулся от этого необоснованного оскорбления. Сопляк?
— Простите, что?
— Хотел бы я простить, Ник, — выдохнул Калеб.
Торн обдумывал ответ, прежде чем заговорить.
— Никаких… кроме того, что ему надо прийти в сознание.
Калеб достал жезл, затем сделал шаг к Нику, который быстро отступил.