Бессмертие для рыжих
Шрифт:
С тех пор прошло много-много лет. Избранная им тема оказалась поистине золотой жилой, которая принесла ему славу, ученые степени и высокие чины.
За свою долгую жизнь Рин повидал многое — и хорошее, и плохое. Он приобрел огромную эрудицию, накопил опыт, умение обращаться с людьми и правильно ориентироваться в самой сложной обстановке. В нем сложилось твердое убеждение, что жизнь, которую, как известно, судьба дает нам лишь один раз, надо прожить с максимальной пользой для себя. И этого правила он придерживался неукоснительно.
За все эти годы Рин никогда не забывал, что он рыжий, и тщательно
В Институт Жизни он пришел по призыву Президента. “Я обещаю моему народу самую долгую и самую счастливую жизнь”, — провозгласил Президент в день своего вступления на высший государственный пост. “Долг ученых — добиться для моих сограждан самой большой в мире продолжительности жизни. А о том, чтобы эта жизнь была счастливой, позабочусь я сам”.
На призыв Президента откликнулись немногие, и блестящий молодой ученый быстро занял видное положение. Совсем немного времени спустя он стал основателем коагуляционной теории и получил всеобщее признание.
Быстрое выдвижение Рина нельзя объяснить одними его научными заслугами. В науке, как и везде, существует своя иерархия, и всякое продвижение вверх по служебной лестнице возможно лишь при определенных условиях. Но Рину просто везло. Его старшие коллеги всегда очень вовремя заболевали, умирали или просто исчезали с научного горизонта, освобождая для Рина вожделенное место. Он умел использовать все — от автомобильной катастрофы до поворота фронта научных исследований. Конечно, многое значило и его умение быть всегда в главном потоке событий.
Решающая перемена в его судьбе произошла в тот день, когда в Институте Жизни зачитывали меморандум, призывавший всех граждан страны голосовать за присвоение Президенту звания Пожизненного Главы Государства. Рин помнил, как волна точно рассчитанного воодушевления вынесла его на трибуну, откуда он под вспышки фотокамер многочисленных репортеров кричал в микрофон, что отныне институт должен посвятить свою деятельность только одной цели — разработке “эликсира бессмертия” для Великого Человека. “Дело нашей чести, — провозглашал Рин, — к тому духовному бессмертию, которое Первый Гражданин Государства давно заслужил своими неустанными трудами на благо народа, присоединить еще и бессмертие физическое, дабы не лишить грядущие поколения счастья быть руководимыми Великим Человеком”. Буря аплодисментов, последовавшая за этими словами, не стихала ровно тридцать минут — именно эту цифру назвали все без исключения газеты в своих экстренных выпусках.
Через несколько дней директор Института Жизни был с почетом уволен на пенсию, а на его место назначен профессор Рин. Немного позже он был избран в Действительные члены Государственной академии наук.
Значительная ссуда, полученная институтом от правительства, позволила начать широкую разработку “эликсира бессмертия” — разработку, основанную на трудах директора Института Жизни академика Рина по коагуляционной теории бессмертия. Сам институт вскоре был переименован в Институт Бессмертия.
Еще в те отдаленные времена, когда Рин только начинал свою карьеру, он уже задумывался над проблемой подбора кадров. Существуют самые различные критерии, по которым можно не принять человека на работу или уволить
Как известно, в наше время таблицы пользуются большой популярностью. С их помощью можно открыть неизвестный элемент, найти идею для фантастического романа или предсказать возможность телекопировки материальных тел. Поэтому нет ничего удивительного, что таблица помогла Рину сделать свое открытие.
Эта таблица была итогом его многолетних раздумий. Каждая ее позиция была тщательно продумана и обоснована, хотя некоторые пункты могли при первом взгляде вызвать недоумение. Рин прекрасно знал, что рост, например, очень важен для профессионалов-баскетболистов, а вес — для жокеев, что посты, которые некто занимал прежде, важнее, чем многолетний стаж другого претендента, и что хорошо, если у человека имеются многочисленные печатные труды, но наличие у него диплома гораздо важнее.
Беспокоил его досадный пробел в одной из колонок таблицы. Рин пробовал заполнить его так и этак, но каждый раз чувствовал: не то! Незавершенность таблицы он воспринимал почти болезненно.
Инстинктивно Рин догадывался, что все же есть какие-то тайные критерии для подбора людей. Нельзя же было принимать всерьез стихийный субъективизм, провозглашаемый некоторыми руководителями. И действительно, настал день, когда истина открылась ему.
Возможно, Рин даже с помощью таблицы не дошел бы до этой мысли. Ответ на свои сомнения он услышал из уст человека, мнением которого ни в коем случае нельзя было пренебрегать.
Сейчас трудно установить, почему был дан настоятельный совет, если он вообще был дан. Иногда ведь принимают желаемое за действительное. Может быть, тот человек был женат на злой рыжей женщине. Или рыжий невежа толкнул его на улице. Или обругал кто-то рыжеволосый, занимающий более высокий пост. Или у него просто идиосинкразия на этот броский цвет, вызывающая сыпь и дурное настроение… Кто знает? Но сказанные слова не остались неуслышанными. Вскоре они уже были канонизированы и приняты как руководство к действию.
Когда Рин вдруг понял, что таблица наконец-то заполнена целиком, радостный трепет охватил его. Он лихорадочно припоминал известные ему факты, подтверждающие его догадку. Да, все сходилось! Из соседнего института уволили опытного, незаменимого рыжего хозяйственника. Исчез неизвестно куда популярный рыжий диктор крупнейшей телевизионной фирмы. Рыжему профессору, которого уже прочили в лауреаты Большой премии Президента, дали отставку, а премию отдали другому — черноволосому… Было ясно, кампания против рыжих началась.
Период сомнений и колебаний у Рина закончился так быстро, что вскоре он сам уже не помнил, были ли они. Подобно всем перекрашенным, он давно распростился со своей сущностью, начисто отрекшись от всего того, что когда-то ему было дорого и близко. В душе он давно был стопроцентным брюнетом.
Короче говоря, его былая антипатия к рыжим вылилась в директивное распоряжение по институту. Конечно, директива эта не была письменной. Все было сделано деликатно и незаметно, с приличествующей постепенностью. Вскоре Институт Бессмертия стал стопроцентно черноволосым.