Бессмертие оптом и в розницу
Шрифт:
— Что?
— Чтобы на плите всегда стояла сковорода с едой. А в холодильнике пара бутылок пива.
«Снова жизнь тела, — мрачнея, подумала Марина. — Сдается мне, что „души священные порывы“ — такой же анахронизм, как газировка за три копейки».
— Маш, ты помнишь тот день, когда мне пришла посылка с обратным адресом Бийска? — приступила она поскорее к делу, пока динозавр, наевшийся из сковороды, не заворочался в своем убежище.
— Конечно, помню. Разве такое забудешь? Драка, шум!
— Где драка, шум? — тупо переспросила Марина, немедленно решив, что дрались у нее в квартире, а она об этом и не знала.
Однако
— В подъезде у вас дрались, а то тебе соседи не рассказали!
Объяснять, что соседи ей редко что докладывают, было глупо, и Марина быстро ответила:
— Я же журналистка, дома почти не бываю. Расскажи все по порядку, Маш. Мне очень надо.
Кузина запахнула халат поглубже, затянула пояс потуже и понизила голос, как делала всегда, когда собиралась сплетничать.
— Значит, так, — начала она. — Иду я, значит, с твоей посылкой к подъезду…
— Она большая была?
Кузина некоторое время молча смотрела на нее.
— А что, Иван ее тебе не того?..
— Просто не успел, — поспешно успокоила ее Марина. — Хочу понять, куда он ее отнес.
— А вдруг он взял посылку к себе домой, а убийца, когда его убил, увидел ее на столе, пожадничал и унес с собой? — высказала ценную мысль Кузина.
Впрочем, Марина точно знала, что убийца посылку не нашел. И именно поэтому прикончил Ивана. От злости прикончил, когда понял, что тот не желает сказать, где она. Или, что еще вероятнее, он пытался заставить Ивана говорить и недооценил хрупкость его шеи. Что ж, имея такие ручищи, легко перестараться… И теперь из-за его тупости и злобы Иван мертв, а она, Марина, вынуждена стоять на голове, чтобы понять, где книга.
— Маш, так она большая была?
— Довольно большая и тяжелая. Точно не коробка зефира. А ты чего, не знаешь, что тебе присылают? — Ее глаза светились здоровым любопытством.
— Она была в коричневой бумаге?
— А то в какой же? У нас в фольгу не заворачивают — не дойдет: расковыряют по дороге.
— Значит, ты вошла в подъезд…
— Я долго не могла войти. Там же свадьба была. Володька из тридцать четвертой женился на своей кочерге с начесом. Ну, с которой он еще в институте познакомился. А потом она уехала с киприотом и родила от него ребенка. А Володька ей назло стал гулять с ее лучшей подругой.
— Зачем, раз кочерга уехала? — удивилась Марина, против воли проникаясь чужими проблемами.
— Наверное, чтобы подруга ей в письме все расписала и у той ревность появилась.
— Ну, раз была свадьба, план сработал. И кто подрался во время торжества?
— Шафер жениха с мужьями подруг невесты. Бутылками дрались. Потом, когда я уж просочилась в подъезд и Ивану посылку впарила, там настоящий концерт начался, в двух отделениях. Я даже боялась обратно идти. Но вскоре все же проскочила. Решила: мало я их, с бутылками, на своем веку повидала?
Правда, могла и вляпаться. Шафер тот оказался настоящим зверем — аж мурашки по коже. Два чужих мужика ему попались под горячую руку — он и их завалил. А ведь мужики были — не доходяги какие. Тоже те еще рожи! Когда врачи приехали и хотели им повязки наложить, они одному доктору чуть глаза не выдавили. Я под липой стояла, все видела. Но им быстро укольчики сделали — и в машину. А так бы не справились, без укольчиков. Шафера пришлось три раза колоть — ловили всей свадьбой.
Марина смотрела на нее во все глаза. Истина предстала перед
Но тут вмешался господин случай в образе шафера жениха. Шаферу чем-то не понравились мужья подруг невесты, и он затеял драку. Бандиты пали жертвой его буйного темперамента, были нейтрализованы врачами и увезены с места событий.
Оказавшись на свободе, они выяснили, где живет Иван, и отправились к нему. Жил он по-прежнему недалеко, поскольку учился с Мариной в одной школе, и весь двор знал его как облупленного. Разжиться его адресом бандитам не составило труда. Однако посылки у Ивана уже не было. Вытряхивая из него правду, бандиты его убили. А куда он подевал посылку, так и не выяснили. Так куда же? Марина даже представить себе этого не могла.
— Маш, что сказал Иван, когда увидел посылку? Он ведь за нее расписывался.
— А как же! Расписался как миленький. Чего сказал? А ничего особенного. Спасибо сказал, вот чего.
— И все? Может, ты что-нибудь заметила необычное? Ну, Иван расстроен был или еще что?
— Да не заметила я! Драка же в подъезде была, забыла?
Дракону надоело дремать в своей пещере, и он изрыгнул пламя:
— Эй, Маха, почеши мне спину! Иди сюда, зараза!
— Ща, спешу и падаю, — сварливо крикнула Кузина себе за спину. — Такому борову спину чесать — не начешешься. Я педикюр стану делать, мне малиновый лак подарили.
— Хрен тебе, а не педикюр! Будешь тут передо мной ходить с малиновыми ногтями!
— Чего перед тобой ходить, у тебя глазки жиром заплыли, ты и не видишь ничего!
Марина поняла, что пришло время сматываться, и быстренько ретировалась, поблагодарив Кузину за сотрудничество.
Что оставалось делать? Если она пойдет бродить по Ивановым друзьям и спрашивать о посылке на свое имя, то засветит всю операцию. Среди друзей обязательно найдется кто-нибудь, кто настучит о ее расспросах следователю. Следователь вызовет Марину к себе, и у них начнется уже совсем другой разговор. Иными словами, ходить и задавать вопросы нельзя — так она выведет милицию на «своих» бандитов, и те Таню убьют.
Интересно, а следователь уже знает, где был Иван в тот день? Даже если знает, ей он не скажет. Нет никакого выхода — тупик. Бандиты понятия не имеют, куда Иван дел посылку. И она сама тоже не имеет. Единственную зацепку дала Наталья: Иван придумал способ с ней, Мариной, помириться. Возможно, посылка играла здесь какую-то роль? Если она догадается — какую, поймет и все остальное. Что же делать? Сидеть, подперев щеку кулаком, и думать? Но разве бандиты обещали ждать вечно?
Может быть, попробовать начать с другого конца, то есть со старух, в руках у которых осталась вторая часть книги? Нужно настроить на командировку Льва Валентиновича… Впрочем, он наверняка готов. Не парень, а порох, на месте не сидит. Не повезет той девице, которая в него влюбится. Все равно что влюбиться в солнце — сегодня оно светит, греет и искрит, а завтра за тучу закатится, и жди его три месяца.