Бессмертный

Солодкова Татьяна

— Помочь дойти? — предложил Александр.

Это прозвучало без всякого подвоха, совершенно искренне и даже естественно, но его слова заставили смолкнуть всех. Немая сцена, во время которой лондорцы удивленно переводили взгляды с капитана на меня, еще бы, ведь наше, мягко говоря, прохладное отношение друг к другу ни для кого не было секретом.

Мне стало неуютно. Неважно, как мы общались на задании и там, в пустыне, это все не имеет значения, мы снова на корабле…

А еще я разозлилась. На Тайлера, за то, что все это время вел себя

так заботливо, и на себя, за то, что мне безумно захотелось, чтобы именно он меня проводил.

Ситуацию спас Ригз. Райан шагнул вперед и подхватил меня на руки, будто я весила не больше пушинки.

— Нашу пострадавшую доставим в лучшем виде, — весело пообещал он.

Еще никогда я не была ему так признательна, как в этот момент.

Ригз, и правда, доставил меня «лучшем виде», даже занес прямо в каюту и уложил на койку.

— Райан, я не умираю, — я невольно рассмеялась этой трогательной заботе. — Всего лишь растяжение, пара ушибов и легкое воспаление. Ерунда.

— Ага, — хмыкнул Ригз в ответ, — вредные девчонки не любят признаваться в своих слабостях?

На это мне нечего было возразить. Я только развела руками, мол, ты прав, что тут сказать.

— Давай отдыхай, — распорядился Райан, собираясь уйти. Он и почти ушел, когда остановился у самой двери и обернулся. — Здорово, что вы, наконец, подружились с Александром, — выдал Ригз на прощание и вышел.

А мне захотелось биться обо что-нибудь головой. Ну, подружились, с чего они все придают этому такое значение?

* * *

— Врачи на Сьере молодцы, — вынес вердикт доктор Генри, разглядывая мое бедное бедро, — заживает хорошо, — я сидела на его столе, естественно, сняв брюки, а Коллинз заканчивал осмотр. — Дам тебе мазь, поприкладываешь еще пару дней, чтобы воспаление окончательно спало.

— Отлично, — я обрадовалась, что мне не грозит перспектива таскаться к нему в медотсек на перевязки, а я вполне могу справиться сама. В последние дни я устала чувствовать себя инвалидом, которого все опекают, просто до чертиков.

— Это ты как так умудрилась? — поинтересовался медик, накладывая бинт.

— Проводила эксперимент, стоит ли выпрыгивать из флайера на ходу в платье, — пошутила я, и глаза доктора округлились. — Пришла к выводу, что не стоит.

— Веселое вышло задание, я погляжу, — хмыкнул Коллинз.

На самом деле, да, я давно столько не смеялась, как в эти дни, несмотря на опасность и возможность скорой смерти. Да, несмотря ни на что.

Я согласно кивнула:

— Я получила бесценный опыт. Как бы то ни было.

В этот момент двери медотсека распахнулись, и на пороге появился Тайлер.

— Ну что, как наша пациентка? — поинтересовался он, а я задохнулась от возмущения:

— Эй, я вообще-то не одета. Стучаться надо!

Брови Александра взметнулись вверх, он явно не ожидал от меня такой вспышки. Действительно, вышло чересчур эмоционально, я даже сама не поняла, что на меня нашло.

— Извини,

не думал, что твоя честь будет поругана, если я увижу твое забинтованное бедро, — съязвил он.

— Моя честь тут ни при чем, — проворчала я. Доктор как раз закончил перевязку, и я спрыгнула на пол и торопливо натянула форменные брюки.

Тайлер и Коллинз, оба, смотрели на меня с удивлением. А мне вдруг захотелось выкрикнуть: «Да, я психопатка! Оставьте меня в покое!». Но вместо этого я просто демонстративно застегнула на брюках ремень и вылетела из медотсека.

Куда делось мое только что бывшее хорошим настроение, одному Богу известно.

Что со мной? Реакция на стресс? Посттравматический синдром?

Забыв про ноющую боль в бедре, я ускорила шаг, чтобы поскорее скрыться от всех в каюте, своей маленькой крепости. Но не тут-то, Александр догнал меня, схватил чуть выше локтя, вынуждая остановиться.

— Капитан, вам не говорили, что это несолидно — бегать за своими подчиненными по коридорам? — прошипела я, вырывая руку.

Я хотела, чтобы он тоже разозлился на меня и, наконец, отстал, но я снова просчиталась. Во взгляде Тайлера на меня не было ни злости, ни раздражения, только тревога.

— Морган, что с тобой?

Я не могла ему ответить на этот вопрос, я сама не отдавала себе отчет, почему веду себя подобным образом.

Я отвела взгляд:

— Со мной все хорошо.

— Эй, — Александр без всякого стеснения протянул руку и приподнял мою голову за подбородок, — все же было хорошо?

Ох уж эти лондорцы с их постоянным нарушением личного пространства!

От этого невинного прикосновения я вздрогнула, но это было совсем не то чувство, с каким я отдергивала ладонь в капитанском кабинете около двух недель назад. Это было что-то другое, незнакомое и пугающее. И мне, как никогда, захотелось сбежать.

Тайлер все еще не убирал руку. А я чувствовала, что веду себя неправильно, но почему-то не могла смотреть ему в глаза, уставилась куда-то в район шеи и молчала.

— Не надо от меня шарахаться, — неожиданно мягко попросил Александр.

А меня до колик в животе пугало то, что я как раз и не хочу от него шарахаться.

Там, на Сьере, в пустыне, думая, что мы скоро умрем, все было просто, мне было все равно, что он лондорец, но стоило вернуться на «Прометей» я вдруг поняла, как далеко зашла, забылась, непозволительно расслабилась.

Я так ничего и не сказала. Александр убрал руку и даже отступил от меня.

— Вечером все соберутся в кают-компании, я обещал рассказать им, что произошло, — сообщил тоном, лишенным эмоций. — Тебя ждать?

— Бедро все еще болит, — ответила я, пытаясь подражать его интонации. — Я бы лучше отлежалась. Ты не против?

— Конечно, — его ответная улыбка показалась мне фальшивой, — отдыхай, — поле чего развернулся и направился обратно в сторону медотсека.

Мое сердце билось с такой скоростью, будто я пробежала марафон.