Бессмертный
Шрифт:
— Думаешь, родители тебя не любят? — просто спросил Тайлер.
Наверное, так откровенно я не разговаривала ни с кем в своей жизни.
— Любят, — я пожала плечами, хотя, вряд ли, он видел мой жест, — конечно, любят, я ведь их дочь. Но они всегда хотели дочь, похожую на девочку, леди, носящую платья, рассуждающую о моде, ту, которая подарит им внуков и обеспечит спокойную старость.
— Хочешь сказать, они любят тебя как своего ребенка, но не как личность, не саму тебя?
И как только он понял, что я действительно
— Они не знают меня как личность, — я обреченно вздохнула.
— А кто-нибудь знает?
Этот вопрос я задавала себе сама не один раз, и ответ на него всегда не нес в себе утешения.
— Не думаю, — честно ответила я. — Я никого не подпускаю близко, — я перекатилась набок и подперла согнутой в локте рукой голову, чтобы лучше видеть собеседника. — Вот взять хотя бы Эшли. Во что он влюбился? В кого? Что он обо мне знает? Ну, понимаю, понравилась ему внешне. А что еще? Я покорила его тем, что прикрыла от тебя Ригза? Что взяла на себя вину за ту пьянку? Что он обо мне придумал? Создал образ, который сам и полюбил, а потом еще и обиделся, что я не его выдуманная леди.
— Эшли — хороший парень, — вступился Александр за друга.
— А разве я спорю? — я невесело усмехнулась. — У меня было много хороших парней. Без шуток, хороших. Вот только я нехорошая, мне это ненужно.
— Приступ самобичевания?
— Наверное, — я снова плюхнулась на спину, на этот раз скрестив руки на груди. — Если я скоро умру, должна же я перед кем-то излить душу.
Тайлер усмехнулся.
— Вот только я не исповедник, — напомнил он, — я не отпускаю грехи.
— Я и не прошу их отпускать, пусть умрут со мной, — разрешила я.
— Теперь буду знать, когда мне понадобится услышать от тебя, что ты на самом деле думаешь, я посажу тебя под лампу и не буду давать пить, — съехидничал капитан.
— Это будет садизм, — напомнила я.
— Это будет необходимая мера. С тобой в обычном состоянии разговаривать просто невозможно.
— Аналогично! — возмутилась я. — Я с первого дня умираю от желания тебя ударить. Такой умный, всегда правый, отчитывает меня как школьницу.
Но Александр на провокацию не повелся.
— Потому что ты и ведешь себя, как обиженная школьница.
— Сейчас, наверное, особенно, — признала я, сдаваясь.
— Да нет, сейчас ты меня как раз не бесишь.
И мы рассмеялись вдвоем. Да уж, нелепее ситуации не придумаешь.
— М-да, — вздохнула я, — у нас как-то с первой встречи не заладилось.
— Давай исправим и начнем все заново? — развеселился Тайлер и с деланной серьезностью представился: — Будем знакомы, Александр Тайлер, можно просто Александр, — и протянул мне руку.
Я вывернулась и пожала протянутую руку, при этом не меняя позы.
— Миранда Морган. Можно просто… э-э… Морган.
Он рассмеялся. А чего ждал? Что я на смертном одре настолько раздобрюсь, что разрешу звать себя по
Александр надолго замолчал, и я подумала, что он задремал, но когда приподнялась, обнаружила, что он все так же сидит, смотря куда-то вдаль.
Я снова перекатилась набок.
— Ты, правда, был женат?
Оказалось, мучительная жажда провоцирует не только мою откровенность, но и любопытство.
Не ответит, настаивать не буду, убеждала я себя, придумаю другой вопрос, хотя не заткнусь, это точно. Нет, не заткнусь.
— Правда, — ответил Тайлер.
— И где твоя жена сейчас? — я посчитала, раз не послал, значит, не против расспросов.
— Не знаю, — Александр покачал головой и снова уставился вдаль, — бороздит просторы Вселенной, я думаю. Мы расстались четыре года назад, больше я о ней ничего не слышал.
Будь я в нормальном состоянии, я бы поняла, что наступаю на больную мозоль, стучу в закрытые двери, куда меня не приглашали, но я уже вошла в раж и не могла остановиться.
— Она тебя бросила! — вдруг поняла я. Надо же, кто-то бросил самоуверенного всегда правого капитана.
Я поздно спохватилась, что несу, думала, он теперь разозлится, но нет, я ошиблась, может это и была когда-то больная мозоль, но она явно давно зажила.
— Бросила, — просто подтвердил Александр, — сбежала, как ошпаренная.
— Почему?
— Не знаю.
Я опешила.
— Как так? И ты не искал ее, не просил объяснений? — Тайлер стойко ассоциировался у меня в мозгу с человеком, который всегда добивается своего и получает необходимые ему ответы.
Он повернулся ко мне.
— А зачем? Когда видишь в глазах любимого человека непоколебимое желание уйти, объяснения и долгие разговоры уже ничего не изменят.
Любимого? Значит, он ее еще любил, когда она ушла. Сколько раз я уходила без объяснений от тех, кто говорили, что любят меня? Но за Александра почему-то сделалось обидно.
Я подумала, что увлеклась, и пора закругляться на эту щекотливую тему, но он продолжил сам:
— Ты была права, когда говорила, что люди влюбляются в тех, кого сами придумали, и кого на самом деле не существует. Если бы я знал ее по-настоящему, то никогда бы не полюбил женщину, способную бросить своего годовалого ребенка и улететь устраивать свою жизнь.
— Что? — ахнула я. — То есть, кого? Ты сказал, ребенка?!
— А что? — он усмехнулся. — У таких, как я, тоже бывают дети, знаешь ли.
— Но… — я совершенно растерялась от этой новости. — Но ведь тебе и тридцати нет.
— Мне двадцать девять по стандартному летоисчислению, — подтвердил Тайлер.
— То есть…
— Мне было двадцать четыре, когда родился мой сын. Его зовут Лаки, и ему пять.
— М-да, — протянула я, пытаясь переварить свалившуюся на меня информацию. — Лаки? — переспросила я, когда немного пришла в себя. — Почему Лаки?