Бессмертный
Шрифт:
Не дожидаясь, когда он возразит ей так или иначе, Сисси закрыла глаза. Попыталась дышать. Она чувствовала, как сильно билось ее сердце, от давления заболела голова… а может, от ванной.
Начавшаяся вибрация была такой незаметной, Сисси решила, что это ее собственная дрожь. Но потом тремор распространился от ее груди, нарастая, и стало очевидно, что это нечто иное. Вскоре вокруг нее подул легкий ветер, взявшийся ниоткуда в пределах высоких стенок ванной, ее руки покрылись гусиной кожей даже под толстовкой, в носу защипало,
Нет, это она вращалась. Кружилась. Медленно.
Но все скоро изменилось. Изменилась скорость, удваиваясь, нарастая, пока она не начала в воздухе парить вокруг оси, проходившей через ее пупок, центробежная сила вытягивала ее ноги и плечи, пытаясь удлинить ее, напрягая суставы, когда она противилась тяге. Тошнота скрутила кишки в веревку, а давление в голове усилилось настолько, что, казалось, ее череп сейчас лопнет.
Когда она решила, что ее разорвет, прямо в тот самый момент, как она подумала, что потеряет сознание… все разом прекратилось.
Резко перестав вращаться, она парила, невесомая, как перышко на нежном ветерке, боль оставила ее тело. А потом вернулось зрение… даже не открывая глаз, она видела ослепительно яркий свет, исходивший откуда-то из-под нее, ее тело отчасти перекрывало иллюминацию.
Лицо Джима появилось напротив ее собственного, от странного искажения казалось, что он был совсем рядом и очень далеко одновременно. Его губы шевелились, незнакомый язык проникал в ее голову не через уши, но благодаря какой-то физической связи.
Сисси, не двигайся, — сказал он ей, не прекращая потока слов. — Тебе нельзя двигаться ни на дюйм.
Все хорошо, послала она ответную мысль.
Именно тогда он занес хрустальный кинжал над ее грудью.
О… дерьмо. Будет больно.
Собравшись с духом, Сисси, тем не менее, подняла грудь навстречу ему, предлагая себя тому, что должно было произойти. Она лучше «умрет», чем будет «жить» с частью Девины в себе, которая будет разрастаться, подобно ядовитому плющу, вытесняя саму ее сущность и заполняя ее тело злом.
Сделай это, послала она мысль Джиму. Давай же.
Она могла поклясться, что пелена слез застилала его глаза. А потом он помедлил, будто оказавшись между молотом и наковальней.
Джим, сделай это. Все нормально… я хочу этого. Лучше быть мертвой, чем жить с ней внутри.
С силой сжав зубы, он моргнул и опустился на кинжал со всей своей силой.
Боль была настолько велика, она кричала, пока не охрипла. А потом она чуть не лишилась сознания, когда Джим прошелся кинжалом вдоль ее тела, как потрошат рыбу. Создав огромный разрез, Джим запустил в нее руки, нащупывая, ища.
И она кричала. Кричала… потому что это все, на что была способна. Кричала… хотя даже не могла дышать. Кричала, будучи не в силах просто думать или…
Джим потянул что-то, должно быть, это был ее позвоночник, потому что ее израненное
Не, это не позвоночник. Подняв голову и посмотрев сквозь закрытые глаза… она увидела что-то черное и маслянистое, словно кусок стены Девины каким-то образом оказался внутри нее… и зло отказывалось уступать. Чем сильнее Джим дергал, тем крепче оно цеплялось, пока Сисси не начала с каждым рывком отрываться от ванной.
Она умрет.
Стало так трудно дышать, она начала проваливаться в темноту, изо всех сил сражаясь за то, чтобы остаться в сознании, с Джимом. Фокусируясь на нем, она призвала всю свою силу.
И проиграла битву.
Битву… за себя.
***
Джим так низко навис над ванной, что Эдриану и Эдди пришлось вцепиться в него, словно они опасались, что потеряют его. Наверное, это хорошая мысль, учитывая, как напряглась его спина, как дрожали плечи и горели бедра.
Но зло не сдвигалось. Ни на дюйм. Черт подери, оно должно было… предполагалось, что он выдернет его как это было в первом раунде. Эдди вытащил его из Вина ДиПьетро…
— Джим. Отпусти! — закричал Эд. — Отпусти… мы тебя потеряем…
— Иди нахрен!
Джим еще сильнее уперся пятками в пол и…
Руки начали соскальзывать, и он знал без чужих слов, что Сисси не переживет второй попытки; у них был всего один шанс.
И он терпел неудачу. Руки соскальзывали. Господи, руки, его руки…
Кто-то кричал. Он. Он поставил все и проиграл… снова. Он подвел ее однажды… и снова. Он терял еще одну женщину, которую любил в своей жизни… снова…
К нему протянули две пары рук, они легли поверх его ладоней на черный сгусток, по паре на каждую его ладонь.
Они потянули все вместе. Он, Эдриан и Эдди. Они тянули все вместе, сила не просто удваивалась, наслаиваясь, а возрастала по экспоненте.
Зло зашевелилось. Он почувствовал послабление, поначалу едва ощутимо, но потом… да, да.
— Сильнее, — рявкнул он. — Сильнее, черт подери!
Он чувствовал жар, исходивший от ангелов, когда они вложили все свои силы в сражение, на его лице выступил пот, забегая в глаза. Еще немного… если они смогут еще чуть-чуть…
Зло оторвалось с визгом восемнадцати колесной фуры по асфальту, уши зажгло, и он поежился от жжения в ушах. И, как было с Вином, черное тело взлетело к потолку, как летучая мышь вылетает из пещеры.
Не было времени смаковать победу или даже гадать, жива ли Сисси. Джим отскочил назад, когда его торс начало затягивать… или сдувать назад. Когда он оказался в воздухе, дерьмо как в замедленной съемке бросилось на него: он видел, как, Эдриан сиганул к двери, Эдди кинулся к окну, а тело Сисси билось в фарфоровой ванне, будто охваченное припадком.