Бессмертный
Шрифт:
— Чего… а, ты про это. — Джим прокашлялся, будто не желая давать этому имя. — Ты имеешь в виду то, что мы вытащили.
— Да. — Она положила руки на свой живот, набитый пиццой, и потерла его. — Я даже понятия не имела, что оно находилось там, управляло мной. Но сейчас, когда его нет, я чувствую… себя. Это не значит, что я забыла…что со мной сделали или чего я лишилась. Мои ощущения остались теми же, что и прежде. Просто… фундамент уже иной. Более твердый. Больше… меня? Кажется, я несу чепуху.
— Нисколько.
Она пристально наблюдала, как он долго затянулся, а кончик сигареты ярко вспыхнул.
— Клянусь, это одна из моих самых любимых черт в тебе.
Он приподнял брови.
— Что именно?
— Ты всегда понимаешь меня.
— Ты мыслишь весьма здраво. И к тому же чертовски умна.
Он наклонился и запечатлел поцелуй на ее губах, и это казалось таким естественным: легкое касание, дать и получить что-то в ответ, жаркий трепет, последовавший за этим. И все, что ей нужно было сделать, чтобы не дать ему отстраниться — положить ладонь на его сильную руку.
Как будто он снова знал, чего она хочет.
Склонив голову на его предплечье, она смотрела на него, пока он продолжал всматриваться вперед. К сожалению, озабоченность, проявившаяся в чертах его лица, напомнила ей, что подобные мгновения между ними были скорее исключением, а не правилом.
Война все еще продолжалась.
— И что дальше? — спросила она резко.
— С тобой? Ничего. Ты чиста.
— Я имею в виду Девину.
Джим нахмурился, а холод, отразившийся в его глазах, напомнил, что он был не только ее любовником, но и солдатом.
— Ты не должна беспокоиться об этом. — Он наклонился и снова поцеловал ее. — Ты в безопасности. Ты свободна.
Пока ты сражаешься — нет, подумала Сисси.
Казалось преступлением осквернять это мгновение между ними разговорами о последнем раунде. Но она чувствовала, что в его голове крутились те же самые мысли. Должны были. Он должен был думать о том, где найти следующую душу, и что Девина предпримет…
— Я на самом деле очень бы хотел, чтобы ты познакомилась с моей мамой, — резко сказал он.
Когда Сисси отодвинулась, он пристально посмотрел на нее.
— Дым лезет тебе в лицо? Черт, прости, давай я потушу сигарету.
— Нет, нет, нисколечко, — она прервала его. — Честно, все в порядке. Я уже привыкла к этому, и знаешь, мне даже нравится.
Возможно, потому что запах табака ассоциировался с ним.
— Ты просто удивил меня, — пробормотала она.
— Моя мама.
— Ну, да. Я бы тоже с удовольствием познакомилась с ней. — Боже, чем больше Сисси думала об этом, тем больше… — Я действительно была бы очень рада познакомиться с ней.
— Она бы полюбила тебя.
Сисси моргнула несколько раз. Такие слова от мужчины вроде него? Были лучшим комплиментом, что она когда-либо слышала.
— Какой она была?
Джим глубоко затянулся и выдохнул кольца дыма, которые поплыли
Ночь становилась значительно светлее, когда ты не одна, подумала Сисси. И нет чувства, объединяющего сильнее, чем подобный разговор между ними.
Ну, за исключением секса.
Чем они и займутся чуть позже.
— Она была невысокой, — наконец произнес Джим. — Но сильной. Черт, она была сильной. Знаешь, на большинстве ферм женщины трудятся дома — и это огромный труд. Фермеры встают до восхода солнца и заканчивают только после заката, а еще им нужна еда и кто-то, кто бы хранил семейный очаг, занимался детьми, счетами и персоналом. Моя мама, она делала и то, и другое. Однажды я видел, как она разделала столетний дуб — он свалился на наш палисадник в результате торнадо — за два учебных дня, зато дров нам хватило на всю зиму.
— Ты скучаешь по ней? Наверное, это…
— Я скучаю по всему. Скучаю по той жизни, земле и по ней. — Он потер бровь большим пальцем, словно пытаясь скрыть от нее свою слабость. — Я думал, что вернусь туда. Ну, знаешь, по окончании службы. Я собирался поработать здесь, в Колдвелле, только до тех пор, пока не буду уверен, что Матиас не станет проблемой. — Он взглянул на нее. — Я не хотел, чтобы это дерьмо последовало за мной на запад. Ни за что. Ферма в Айове должна была стать моим пристанищем на пенсии. Местом моего последнего упокоения.
— Думаю, и твоя жизнь оказалась не такой, какой ты ее себе представлял.
— Так и есть. — Он пристально посмотрел на нее. — Но я встретил тебя.
Она улыбнулась и поцеловала его в предплечье.
— Ну вот, ты опять заставляешь меня краснеть.
— Разве?
— Да.
Он издал звук, что-то среднее между «ммм» и «подожди, пока мы не поднимемся наверх, женщина, а затем поговорим о смущении».
Но вскоре, он вновь уставился перед собой.
— Джим?
— Что?
Боже, она ненавидела этот вопрос.
— Что дальше?
***
Видимо, Джим был неандертальцем. Что, в принципе, неудивительно, учитывая, насколько жестоким он мог быть. Это также не делало его героем своего времени. Но реальность такова, что в тот момент, когда Сисси озвучила свой вопрос, он мог думать лишь о том, что не хочет видеть Сисси и близко ко всему этому, и перебирать в уме, как уклончиво ответить или вообще промолчать.
Он вспомнил кое-что услышанное о парашютистах, ребятах, выпрыгивающих с самолетов в зонах боевых действий. Вооруженные силы проводили проверку их психического состояния, в результате которой выяснился интересный факт: подавляющее большинство никогда не чувствовало страха в процессе работы. Никто. А вопрос выживания? Возможно, в конце концов, такая работа подходит только тем, чьи надпочечники на работе спят глубоким сном.